Максим Фарбер - Классический стиль. Стихи

Адские свечи

Горят у входа в храм под землей.

Сюда я приду – все потери лечит

Время, которое вечно со мной.

И ты, мой Господь, моя боль и проклятье,

Вручивший мне жаркую чёрную сталь -

Тебя утомился теперь призывать я…

Я старше… мудрее… скучнее стал.

Грустить о любимой, потерянной в прошлом,

Я буду один за бокалом вина,

А после – лишь мысли о мрачном и пошлом,

Когда уж совсем я напьюсь допьяна.

Я здесь, в подземельях, часы коротая,

И сам не замечу, как кончится день…

Бесшумно ступая, уж Ночь босая

Пройдёт по земле… но всё же мне лень

Покинуть храм, во дворец вернуться…

И вновь жена моя спит одна -

Уж вряд ли позволю я боли проснуться,

Пусть не тревожит меня она.

Страсти по…

Я прохожу, как Данте, по мирам,

Но без Вергилия и Беатриче – сам…

Дороги нет. Один туман болотный.

Я не иду ни в Ад, ни к Небесам.

Нет я не Данте – страждущий поэт,

Я просто в капюшон его одет;

Скитаюсь вечно по мирам без цели,

И я доволен, что дороги нет.

Хоть этот мир был сотворён не мной,

Но всё же мой он, – мой, и только мой.

Свои я мысли часто здесь встречаю

(Как люди, говорят они со мной).

И до других миров мне дела нет:

Мне нужен только блёклый солнца свет,

И этот мир коричневых туманов,

В котором я брожу уж много лет.

Эней

Он вернулся, он вернулся, чёрной птицей обернулся,

Он летучей мышью снова пронесётся…

В шуме бури, в крике боя снова узнаю его я -

Это та же тень Градива* надо мною вьётся.

Свет багряно-золотистый, солнца луч, горячий, чистый -

Я стою на одиноком камне, и вкушаю

Радость от того, что битва – позади, и что ловитва

На меня не началась ещё – я это знаю…

Облака нальются мраком, но не служит это знаком,

Что приблизилась кончина: не моя, уж верно!

Только всё же… тень мелькнула… словно вся земля заснула,

Словно я один, и призрак, дерзкий беспримерно,

В душу вкрасться мне желает, дикой птицею стенает,

Снова плачет, умоляет: "О, меня прими ты!"

…Но тебя и не гоню я. Знаешь сам – тебя люблю я.

И в душе моей, как прежде, двери не закрыты.

____________________________________

* Градив – другое имя Марса, бога войны.

Почти по Сервантесу

Хоть мельницы, а не драконы,

Но здесь одни и те ж законы:

Идёшь, ударишь по крылу,

Летишь, кричишь "Не сдамся злу!",

И – падаешь… Иль побеждаешь;

Да в том и суть, что ты не знаешь,

И если кто ответ найдёт,

То это – книга. "Дон-Кихот".

Я – книга "Дон-Кихот". Я – чтиво!

И развлеку вполне учтиво:

Вот Дон-Кихот, в который раз,

Принцессу от дракона спас,

А вот – соседи Дон-Кихота

За ним устроили охоту…

Смешон печальный монолог!

Я – рыцарский, лубочный бог,

И если стал для вас трагичным,

То, значит, стал давно привычным.

Сервантес, в общем, не дурак,

Но вышло так, что всё не так.

Страсти по Шекспиру

И мне приснился сон под Новый год: всё та же пьеса – задом наперед, но что сейчас встаёт перед глазами, определяет не Шекспир – мы с вами; а за кулисами, там, где горит зелёный с фиолетовым софит – Отелло с режиссёром всё гадают, и нескончаемый пасьянс кидают… Да будет красный день календаря: театр, где все мы плесневеем зря, бинокль, испорченный, как по заказу!

Конечно, жаль уйти отсюда сразу. Мы остаёмся посмотреть на то, о чём не должен был бы знать никто: всё это закулисные раздоры… "Нет, это классика!" – "Отставить разговоры!" И даже Яго нам вполне знаком – длинноволосый, ходит босиком, и – (палачу как раз и подобает) – до пят его кровавый плащ спадает. Он сам чуть-чуть на женщину похож, когда из бледных губ вылазит Ложь, и извивается, змея-красотка, вся соблазнительная, чувственно, но кротко. Избитой фразой "быть или не быть", увы, нельзя страдание избыть! И нам известен весь финал заране, и ржавый нож торчит в кровавой ране, и каждый раз одна и та же роль… Вот почему Отелло нынче – ноль. А Яго торжествует. Он свободен. Его исход совсем не безысходен.

Я, Вельяр

…Я, Вельяр, создам живое,

Пусть служить не будет мне.

Сатана не правит тьмою -

Жизнь рождает он во тьме!

Жизнь – чтоб жить и наслаждаться,

Чтобы радость получать.

Жизнь – чтоб я, её создатель,

Мог смотреть и изучать.

III. РАЗНОЕ

Фалькенштейн

Чёрные глаза Эриха Фалькенштейна – рыцаря Тридцатилетней войны!

Большие, блестящие, тёмные, как мантия князя тьмы, вьющаяся на ветру и озарённая тем холодным светилом, которое --">