Агата Маценг - Дикие стихи для чтения в электричке

сердце вы разбили,

так жестоко…

Плевать хотелось вам на душу девочки Востока.

Она стихи читает ваши и представляет, как однажды,

сама расскажет миру историю свою

в стихах.

Она была не слишком многословна, бумаге свои мысли отдала.

Но я её ночами слышала и иногда в луне, я наблюдала,

как она росла.

Я боль её хочу забрать, я не желаю больше знать

её страданий!

Она ведь не одна…

Судьба ко многим так жестока.

Никто не знает всех ужасных истязаний,

а я их вижу по ночам.

Ты помнишь звездопады прошлых лет?

Сияньем нас тогда хотело небо обмануть,

Отвлечь от боли и невзгод,

Отвлечь от наших с тобой слёз,

Слезами девочки Востока.

Я понимаю твою боль, но ты не одинока…

Я помогу тебе! Не знаю скоро ли, но ты ведь будешь ждать.

Я так хотела б всё тебе отдать,

Увидеть радость и улыбку на твоих устах.

Прошу, только не плачь ночами…

В луне увидеть сможешь ты меня однажды.

И знай, ведь это очень важно,

никто твой дух не сломит!

Они пусты, они ничтожны!

Не им тебя ломать…

На цепи

Как кот ты мне принадлежишь.

Ты думаешь смеяться стоит?

Теперь ты вряд ли убежишь.

Пусть мать твоя глаза умоет.

Ну хватит плакать глупый мальчик,

Тебя я не обижу, будь уверен.

А вот на счет собачки, я не знаю…

Порой она страшней любого зверя.

Я нарисую тебя, твои черты прекрасные.

Я украду твой взгляд хоть и не хочешь ты.

Молю, не называй меня опасностью,

Ведь безопасней я твоей суровой красоты.

Мой дом теперь в твоем распоряжении.

Моя семья теперь всегда за нас.

Да хватит говорить о заточении!

Ты можешь выйти хоть сейчас.

Вот только доберман не на цепи уже, как месяц.

И что ты смотришь? Я сама его боюсь…

"Молись!", – кричит жена священника Ванесса.

На ледяном полу, не видя звёзд, молюсь.

Хотела я украсть тебя навечно,

Но так жестоко ты меня перехитрил.

Теперь мучитель твой страдает бесконечно,

Теперь меня на цепь ты посадил.

Прикрой меня цедрой лимона

Я чай заварю прямо в горле,

вот только забыла лимонов сорвать,

где-то в Индии, цедру искала покорная мать,

моих теплых, завернутых в плесень, сестер.

Я их так любила…

Лимонные дольки, на локоны липли,

когда я стирала те платья,

что ты подарил своим женам ,

которых так тщетно пытался забыть,

а платья украл, чтобы в спальне носить,

по ночам рукоблудством страдая.

Прикрой меня от всего этого срама,

вульгарщины столько, мне стыдно за вас!

А маменька в муках меня ведь рожала!

Зачем объясни мне?

Я вижу лишь похоть,

прикрой, поскорей, меня цедрой лимона,

я в землю врасту и усну навсегда…

Парижскую оргию помнит твой сын наизусть

и читает сестренке ночами,

а ты все меня проклинаешь,

меня и мои такие незрелые рифмы,

которые попросту лучше твоих.

Я на карте отмечу то место,

где цедры полно и танцуют,

твои обнаженные жены.

Ты их забери, чтобы землю мою не топтали святую,

чтоб цедру не мяли ведь я с нею играю

и ей поклоняюсь, ее и варю.

Варю, а затем в вино подливаю

и с Богом на пару тебе продаю.

Надеюсь тебе это зелье по вкусу.

И строго не стоит нас с братом судить,

мы правда не знали, что цедра пропитана ядом…

В гробу такой жалкий…

Укутанный бархатным, глупым нарядом,

прости нас дружочек,

мы были не правы,

должны были раньше тебя напоить.

Последняя девушка на свете

Я не принцесса, я не королева,

запомни мама – я король.

Мое все то, что неизбежно сгорит,

под праведным дождем.

Мое все то, что я соткала из теплых севера ветров,

я их поймала, их ласкала,

пока ты целилась в меня,

но я последняя осталась, надежда я теперь твоя.

Меня ты вырастить сумела, сейчас забыто для чего,

а я как прежде собираю дома из лего…

Меня ломают, я не сдамся,

я сон трава, я твой дурман,

забудь меня, мой хриплый голос,

мой слабый волос,

что между рюмками упал,

во время жизни праздника пустого.

Я не пишу давно тебе,

мне все равно, что у тебя на воле там,

ведь я в тюрьме.

Построила ее не просто так,

а чтобы стать последней девушкой на свете,

а ты дурак на воле там,

твоя жена, сестра и дети,

и мать моя…

На нас летит звезда, горит огнем,

а я без страха наблюдаю,

за тем, как вы пытаетесь спастись,

и улыбаюсь,

ведь тут один король,

и он спасен…

Непенф

Ты непенф мой – лекарство от грусти…

Хотя я порой так рыдаю,

что стены не выдержать могут.

Все дело во мне, я совсем --">