Пётр Петрович Африкантов - Сказание об Увеке

На полу ногой ажур,

Облекаяся в гламур.

Хану делает поклон,

И за этот танец он,

Шпильку с рук своих даёт,

И танцовщица берёт,

Дорогое украшенье,

Понимая, что везенье

В ритме танца состоит.

Стекло руку холодит,

Опускает вниз глаза

И втыкает в волоса,

Голубое украшенье,

Чтобы не было сомненья

У собравшихся вельмож,

Что подарок не хорош.

Что с той шпилькой дальше было,

То история сокрыла.

Были войны, был пожар,

Но потомок откопал,

Ханский дар, найдя в земле

И теперь он на столе,

Средь других вещей лежит,

И с тобою говорит.

Женщин в государстве чтили,

Паранджу²³ в нём не носили,

И в решениях иных

Совет брали и у них.

Знатных женщин уважали,

Ханы рядом их сажали

На собраниях друзей,

Государственных мужей.

И прошу тебя, заметь –

Право голоса иметь

Слабый пол мог не везде,

А вот в Золотой Орде!

В ней, мы знаем, это было,

Что истории сулило

Вопрос этот заострить

И об этом говорить.

7

Среди комнаты фонтан.

У фонтана знатный хан

На подушках возлежит

Перстень на руке горит,

Халат золотом расшитый,

По местам сребром увитый,

Тургауды²⁴ по бокам,

И невидимо ихрам²⁵,

Старца рядом покрывает,

Чувство к богу возжигает.

Убелённая глава,

Лет прожитых седина;

Посох в высохших руках,

И задумчивость в глазах.

Чётки тихо шевелит,

И «с небес» на мир глядит.

Мурзы,²⁶ кланяясь, подходят

И в поклоне же отходят.

Чуть подальше хитрецы,

Генуэзские купцы,

Подношениянесут

И благоволенья ждут,

Чтобы к хану подойти,

Свою просьбу донести.

Зная – надо поклониться,

Да со счёта чтоб не сбиться,

Простираясь на земле,

Рассыпаяся в хвале.

За танцовщицей поэты,

Декламируют куплеты,

За поэтами чтецы,

За чтецами мудрецы.

Кто читает вслух Коран,

А кто «Тюрский Гулистан»²⁷,

Кто Юсуфа Низами²⁸,

Кто МахмудаБолгари²⁹.

Или западных пророков,

Что без времени и сроков

Предвещают о конце

Мира в траурном венце.

Шейхи³⁰ в стороне сидят

И на доски всё глядят.

Эти доски не простые,

Квадратные резные.

На них воины стоят

И слоны во всю трубят.

Кони движутся скачками

И плывут пред игроками

По полям досок ладьи

И застыли короли,

Наблюдая за сраженьем

И заботясь о спасенье

Только собственных корон,

Да считают свой урон,

Нанесённый вражьей силой

И идёт непобедимый

Ферзь в атаку на коня,

На коня и короля.

Ты игру эту узнал?

Сам не раз, поди, играл,

Объявляя «шах» и «мат».

Или ставя другу «пат».

Ту игру «шатранджем» звали,

В неё многие играли.

Шахматами мы зовём,

Сидя за доской вдвоём.

В общем, так же как тогда,

В те века и в те года.

Чтоб хозяину советы,

Здесь давать, гляди с пол – света

Собрался учёный люд.

Справедливый ханский суд

Здесь свой приговор выносит,

А мулла³¹ его доносит

Средь Укека до людей,

Предстоя в чалме своей.

Домбры звук в окно влетает.

Голос дивный украшает,

Мысль глубокую суры.

Звуки дивны и легки,

А старик благообразный,

С речью чудной и несвязной,

Взял двухструнный моринхур,

На смычёк слегка подул,

Тронул волосом струну,

Слегка две, потом одну,

Отгоняя духов зла

От узорного окна.

8

За окном павлины ходят,

В траве корм себе находят,

Соловьи в кустах поют,

И на землю песню льют.

Во дворе бассейн большой,

С керамической трубой,

Из неё вода бежит,

Средь развесистых ракит,

Пополняя водоём,

Чтоб была прохлада в нём.

В водоёме рыбки ходят,

По дну раки задом бродят,

Как стекло вода чиста,

Даже видно как со дна,

Пузырьки на верх идут,

Звук на глади издают,

Поднимаясь из глубин,

Словно в водах серпантин

На поверхность их выносит

И по глади вод разносит.

Здесь с подругой молодой

Лебедь плавает седой

Пузыри он клювом ловит

И забаву в том находит –

Под гончарную струю

Ставит голову свою

Сам от радости шипит

И крылом струю дробит.

Больше можно бы сказать,

Только надо меру знать.

Мы же город поглядим,

На «проспекте» постоим –

Главной улице Укека,

Со времён ещё Узбека³²,

Здесь муэдзины клич ведут

На намаз³³ в мечеть зовут;

С минарета, свысока,

Разлетается хвала

Богу дивному людей,

В песнопевности своей.

Правоверные заходят,

На стене михраб³⁴ находят,

Стелят коврики рядком

И на них встают потом,

В направленье на Каабу³⁵,