Юрий Михайлович Агеев - Избранное

немочь

с лотков дурачит глянцем нас.

Нет Гоголя и нет Толстого, —

одни Булгарины в ходу,

но русское воскреснет слово

в каком неведомо году.

Оно не матерно, не плоско,

оно — душа, им дышит грудь.

Так блеск камней и пышность лоска

затмит сияющая суть.

 

 

Науму Гребневу, поэту и переводчику

Юрий Михайлович Агеев

Для того, чтоб душа, воспарив,

устремлялась из сумерек к свету, —

волнам хаоса мыслей и рифм

вопреки — континенты поэтов.

Где безмолвье жило до поры,

пустота заменяла сознанье,

мастер слов созидает миры,

как Господь создавал Мирозданье.

В Прометеевом горном краю,

где случалось ещё не такое,

дарит он гениальность свою

тем, кто, может, того и не стоит.

Все другие дела отложив,

не отмеченный славою вящей,

он своим вдохновением жив, —

человек и поэт настоящий.

Вот и память о нём занесли,

как снега, бесконечные годы...

А по небу летят журавли

точно строчки его перевода.

 

 

Бывают разными победы...

Юрий Михайлович Агеев

Бывают разными победы, —

себя непросто одолеть.

Пусть так, но этот День Победы, —

он — твой и мой, и будет впредь.

 

 

С юга на север...

Юрий Михайлович Агеев

С юга на север, с надеждой:  осесть бы где,

в чаще лесов до поры не пропасть, —

долго летели уставшие лебеди,

прежде, чем лечь на озёрную гладь.

Сколько же плавать им тихою заводью? —

чей-нибудь выстрел спугнёт тишину.

Но отрастали тем временем, — правда, ведь! —

перья птенцов в ширину и длину.

Позднею осенью, — вы не поверите! —

пасмурным днём, что печалит глаза,

дикие лебеди — белые лебеди

снежной стрелою уйдут в небеса.

Небо затянется облачной прихотью,

стены домов смоет хлещущий дождь,

но положений нет в жизни безвыходных:

выход — он есть! Поищи — и найдёшь.

 

 

Матч СССР - Канада

Юрий Михайлович Агеев

Нам сегодня на лёд,

как с тевтонцами — в бой.

Знаем: тем лишь везёт,

кто на равных с судьбой.

Нам с канадцами драться

за счёт на табло.

С поля целым убраться —

считай, повезло.

Но сегодня решили

мы не уступать

на таком же режиме,

растак вашу мать!

Ляжем насмерть на этом

исчирканном льду,

но придём с того света,

имейте ввиду!

Хрип свистка, клюшка к клюшке:

мы входим в игру.

Сшиблись, хлынула юшка,

досталось ребру.

Шайбу вырвали, морды,

и на вираже

по воротам их форвард

ударил уже.

Прёт удача им в руки,

но, как бы не так! —

ас ледовой науки, —

взял шайбу Третьяк.

Пашем лёд у границы,

нас клюшками бьют,

и к воротам пробиться —

как взойти на редут.

Шасть их крайний — подножку,

и нашего — в борт.

Мы нажали немножко

и, взяв в оборот,

хлоп канадца об стенку —

мы входим во вкус:

они бьются за деньги,

а мы — за Союз!

Вот позорные урки! —

зря судья им свистит:

двое держат за руки,

а третий шустрит.

Нам вернуться бы сразу!

Решали пока,

вбили шайбу, заразы,

зажав Третьяка.

Благо, Тихонов, тренер,

объяснил нам что, как:

важно выиграть время

для победных атак.

— Иль битюг тебя кинет,

или ты

--">