Игорь Николаевич Крончуков - Под потерянным днем. Реки в зарослях смысла

уже мрачность от века.

Вячеслав, одевшись, на улицу вышел,

Чьи-то голоса он услышал.

Это соседи уже недели две-три бы,

Празднуют то похороны, то свадьбы,

Да отпуск у двух молодожен

Кончается. Дом счастьем заражен.

Вячеслав пригляделся, тот не двигаясь сидел,

Пристально в землю смотрел,

Вячеслав рядом присел.

Достал газету из кармана,

– Так что сегодня за обманы? —

Проговорив Антонов, кашлянул

Украдкой на рядом сидящего взглянул,

Как тот сидел, не слушав его речь.

А тот продолжил: – Перечь, не перечь,

Но что-то я не очень этому доверяю,

А «Правдивых пашен» такое сочиняют…

– Что? Что вы говорите?

– Да… – облегченно – Вы сами посудите,

Разве можно в это верить?

Одно с неприятелем делить

И всем ясно сколько разрух

– Зачем же вы верите в слух?

– А чего народ не послушать?

Не слушать, мораль рушить.

– Ну ведь, Вы не видели этого сами.

– Знаем, но вот и все расстояния,

Которые нас окружают, скажут

Не веря и пальцем криво покажут.

– А Вы сами, кем являетесь? – скромно

– Да будем же знакомы! —

Протягивая руку, прибавив тон.

– Почти соседи, почти рядом дом,

А так и не знакомы, так чтобы уж очень,

Вячеслав Антонов! Между прочим,

– Евгений Зарёв! Меня величают.

– Где ж Вы обосновались? Никто не знает.

– Я из Киева приехал недавно…

«Не знаю, там никого и подавно» —

Подумал Антонов, но внимательно слушал.

– Хотел бы узнать, где лучше?

– И где же? – говорит Вячеслав. – Узнали?

– Пока нет. Так Вы не сказали.

– Я адвокатом бывал

И сюда по тому делу приезжал.

Ну не прям сюда, здесь ведь окраина,

Ох работа… Как она замаяла.

Но мне, тридцать семь лет,

Передохну, другой я, от жизни ответ.

Там ведь много своих прорех,

Порой не расколоть весь этот орех.

Который дал бы отдыха в работе,

Уж и тяжкая забота. Неохота.

А Вы где работаете сами?

– Я работать стал, но ранее…

Но простите, мне надо идти.

«А где ж живете Вы?» —

Подумал философски Вячеслав,

Не нашёл собеседника остановить он прав.

Попрощавшись тот удалился,

Антонов сидел, дивился.

Газеты он вообще никогда не читал,

После ухода выкинул ее, отдыхал,

Но не спокойно в душе, рассуждает:

– Но вот, бессонница опять ожидает.

Солнце, не солнце, Антонов домой

– Проголодался на улице, устрою пир горой.

3

– Как мало значений…

Зарёв ни свет ни заря,

Безо всяких предупреждений,

Явился-явился, не успела проснуться детвора.

Антонов проснулся, хотел подольше поспать,

Но шорох листьев за окном дал подсказать,

Что кончился у сударя сон,

Так и решил прогуляться он.

И вправду, времени без пяти восемь утра.

И вот сидят, стало быть друзья.

Зарёв все также тихо мирно,

Начал речь будто постыло.

Антонов ловил на воздухе все сомнения:

– Как мало значений…

Зарёв снова повторил:

– Я Вам не говорил?

Да, конечно, просто не успел

И говорить бы не хотел.

Сказать бы Вам честно,

Да мне и самому интересно.

Антонов не мог понять, о чем речь,

Даже мысли пропали. Пойти что ль прилечь…

Но тот все дальше продолжал

– Вы бы знали, сколько я молчал…

Я не слышал людских голос,

Умирая от черных полос,

Как мало значений, для других

Людей, это обычный миф.

А для тех, кто это испытал,

Одно бы лишь, сказал.

– Что? Что Вы? Я Вас перебью,

Но ведь есть друзья, если Вы это имеете в виду.

– Да и туда лезет та тема,

Сам не понимаю, но бьет ток по венам.

Друзья… Друзья… Может я зря прошагал,

Но настоящих я не встречал.

Были люди, которые были со мной,

Со мной, но не те, кто пошли бы вместо меня в бой.

«Вы сломлены!» – подумал Антонов.

А тот изливал душу, все молвил.

– Вот Вы, были адвокатом,

Работе говорили не рады;

Ведь Вы убивались за тех,

Кто нес на себе возможный грех.

Который на самом деле ведь он совершил,

Обокрал или жизни лишил…

– Вот! Вот! Вот!

– Послушайте мой зачет!

Деньги одна задача

И какая к черту удача.

Понимаю Ваши душевные крики,

Факты, алиби, улики.

Мир этот мертв, я не понимаю,

Здесь жизни нет, страдаю.

У Антонова столько вопросов появилось,

Что растерялся, сердце забилось.

– А какая ж профессия хороша?

По Вашему, от чего не болит душа.

– У каждой есть свой изъян,

Самое страшное сам себе наркоман.

– Ну к примеру, врач,

Мало ведь

--">