Алексей Сухаров - 21. Лучшее

обязательно ломиться к черту на кулички. Даже ваш родной край, кажущийся скучным, скрывает (на самом деле, не скрывает – это мы где-то скрываемся) множество крайне интересных вещей. Шаг влево или шаг вправо от железной дороги – и уже обнаруживается нечто захватывающее. «Черные» озера или горы, над которыми постоянно бьют молнии.

И такое – сплошь и рядом, повсюду, если покинуть бетонную клетку города. Вам это не нужно? Хорошо. В следующий раз не говорите, что вы живете скучно.

Мир и знания, им накопленные, – это гигантская мозаика. Каждый ее элемент соответствует определенной сфере теории и практики. Каждый элемент также связан с десятком других. И нет ничего увлекательнее, чем эту мозаику собирать, а не просто на нее смотреть. Конечно, сложить ее полностью невозможно – уж слишком она большая. Но ведь чем больше соберешь – тем красивее получившаяся картинка.

21

Помнится, мы были детьми. А дети всегда очень любопытны. Для нас, детей сельских, единственным методом познания было увидеть что-либо своими глазами. Если получится, провести эксперимент. И сделать соответствующие выводы.

Мы ловили насекомых: жуков, пауков, кузнечиков. Мы рассаживали их в банки и бутылки с листьями и травой внутри и смотрели на них в жестко ограниченной стеклянными стенками среде обитания. Мы подкармливали их, попутно выясняя, что тот или иной вид предпочитает. Мы стравливали их и наслаждались их битвами. Мы их убивали и наблюдали за их агониями. Мы разоряли муравейники, желая заполучить их королеву, и тыкали палками в паучьи гнезда.

Однажды летом, после нескольких дней дождей, мы направились к гаражам неподалёку от лесопилки. Мы шли по отсыревшим щепкам, а из-под них десятками выбегали черные паучки, неравнодушные, как мы выяснили, к древесине. Они нас больше не интересовали.

Почему-то мы остановились именно здесь. Самый старший из нас троих решил сдвинуть с места небольшую корягу. Он вгляделся в отсыревшую землю с примятой травой, бывшую скрытой от внешнего мира куском дерева, и вдруг, с каким-то страхом в голосе, прошипел:

– ПАУК!

Мы еще с одним мальчиком вгляделись в отсыревшую землю с примятой травой вслед за старшим. Я абсолютно нихрена не видел. Второй мальчик, через несколько секунд, тоже начал со страхом шипеть, обнаружив этого, видимо очень страшного, паука, и только я, напряженно выпучив глаза, по-прежнему нихрена не видел.

– Да вот же! – шипели ребята с двух сторон, аккуратно, как будто побаиваясь, тыкая пальцами куда-то в сторону отсыревшей земли с примятой травой.

Наконец, мои глаза распознали сначала конечности, потом коричневое брюшко с белым овальным пятном, а затем и головогрудь паука. Я был ошарашен не меньше своих товарищей. Не помню, матерился ли я в том возрасте, но я точно тогда прошипел нечто несуразное.

Потому что этот паук был не просто большим. Он был огромным. Он был гигантским. Его лапы были толстыми, как нитки мулине. В целом, он напоминал откормленного, заплывшего борова из мира членистоногих – из его брюха, казалось, вот-вот потечет жир. А еще он довольно неплохо маскировался: его коричневый окрас отлично сочетался с отсыревшей землей.

Мы с ребятами, будучи уже не профанами в отлове мелкой живности, никогда не видели ничего хотя бы близко схожего по размерам с этим чудовищем. Мы, не сговариваясь, решили, что это тарантул. Ну, какой-нибудь там. Севернорусский, к примеру.

– Давайте его ловить, – сказал самый старший из нас. – Такого нельзя упускать.

Поблизости мы нашли пустую прозрачную бутылку из-под водки, пока один из нас внимательно следил, чтобы паук никуда не убежал. Впрочем, тарантул и не хотел проявлять никакой активности. Он был инертен даже тогда, когда мы начали щепками (трогать его руками ни у кого из нас смелости не хватило) загонять его внутрь бутылки.

Его жирная жопа не могла протиснуться в горлышко бутылки, и мы протолкнули его внутрь палкой.

Мы были необыкновенно рады и счастливы. Мы поймали настоящее сокровище. Демона из мира насекомых. Гордость класса паукообразных.

Конечно, мы окружили паука невероятной заботой и вниманием. Мы накидали ему в бутылку землицы, листьев и травы. Тарантул, кажется, легко свыкся со своей неволей. Уже на второй день он сплел в листве прекрасную овальную паутину. Мы начали подкидывать ему в бутылку насекомых. Он без каких-либо усилий расправлялся с ними. А затем поедал. Он уплетал даже длинноногих травоядных комаров и дождевых --">