Марина Ермак - Дыхание

покое.

        Я рада. Я горжусь.

18 марта 2001 г

Однажды

И упало каменное слово

На мою ещё живую грудь.

Анна Ахматова

Твёрдое слово

Ты бросил в меня.

Твёрдое слово —

И я не твоя.

Повернулся, вышел.

Я осталась одна.

Повернулся, вышел —

Порвалась струна.

Тишина, молчанье

Воцарились вдруг.

Тишина, молчанье —

Возвратись, мой друг.

И глаза, и сердце

Восковыми стали.

И глаза, и сердце…

Тебе разве мало?

Оскорбил, унизил.

Не смогу я жить.

Оскорбил, унизил —

Ни за что не забыть.

Вырвалось резко

Слово «уйди».

Вырвалось резко —

И мрак впереди.

21 января 2000 г

Аист и я

Гордо плывёт по облачной зыби —

Только молчит почему? —

Красивый аист белокрылый,

И что-то грустится ему.

Возможно, он изгнан из множества стай

И сейчас летит в никуда,

Ему близок лишь облачный край

До поры, как примчатся метели сюда.

А может, он просто любит один

Кружить в сине-белом море?

И всё-таки странно, что по пути

Он не курлычет в небесном просторе.

Да-да, мне понятно теперь:

Он горюет по убитой подружке,

Которую лютый, безжалостный зверь

Вчера погубил на лесистой опушке.

Ну, кричи же, кричи же, мой аист!

Поплачь, полетай, погрусти!

А впрочем, всё это не скрасит

Боль и обиду в груди.

Да-да, я тебя понимаю,

На душе очень мерзко и пусто,

Когда любимую у тебя отнимают,

А ты и не знаешь. Ведь грустно?

Конечно, все мысли ушли,

Тебе её не хватает,

Но ты соберись и разом реши,

Что делать. Это всегда помогает.

Но не хочется аисту жить,

Ему бы броситься вниз…

Так же и мне одной надоело любить —

Вот стою и смотрю на карниз.

Только нам нелегко умереть,

Ведь любим и мир, и мечты.

Аист, хочется мне с тобой улететь,

Но летать умеешь лишь ты!

Без любимых не можем ни миг,

Так давай же быстрей!

Я прыгнула, а аист: «Кур-лык».

Молодец, хоть он уцелел.

4 июля 1999 г

«Молчание…»

Молчание —

       Твои глаза.

Улыбка строгая,

       Любимый взгляд.

Вино, закат…

Хочу к тебе, хочу назад.

15 марта 2001 г

«Кричать бесполезно… Ты не услышишь…»

Прости, я не знаю, кто ты,

И вряд ли скажу, кто я.

Ю. С.

Кричать бесполезно… Ты не услышишь:

Между нами километры и мили.

Ты изранил мне сердце, разве не видишь?

Но я душу спасла и любовь сохранила.

Я осталась верна твоим синим глазам

И декабрьской первой улыбке…

Но не буду я тратить напрасно слова:

Это было бы скверной, ужасной ошибкой.

Оглянись на меня. Улыбнись, как когда-то зимой,

И последним проводи меня взглядом.

Ты такой молчаливый, нежный, чужой…

Не могу я так больше. Не надо!

…И теперь я при каждой беде

Буду на берег реки приходить.

И, отражаясь в прозрачной и синей воде,

Буду глаза твои видеть и с тобой говорить.

30–31 марта 2001 г

А рождённые любовью не уходят на покой

Ю. С.

Почему-то никто мне не верит,

Что узнала не только вкус хлеба, но соль.

Я привыкла к такого рода потерям,

Научилась любить одиночество, боль.

Стали чужды мне гимны мирского покоя,

Не хочу соглашаться с холодом чувств.

Мне бы только видеть любимого взоры,

Слышать радостный смех из его уст.

Лишь бы только больше синего света

Из его милых уставших очей.

И чувствую себя уж тем согретой,

Что в сердце пылает немного свечей.

Но всё, что ты слышишь, – пустые слова,

Ведь звезда счастья не светит нам двоим…

Но ни за что не откажусь я от тебя

И ни за что не назову любимого «другим».

30 декабря 2000 г

«Тяжело писать, когда не знаешь слов…»

Владимиру Копьёву посвящается

Тяжело писать, когда не знаешь слов,

Когда душа болит и в ней пожар.

Досадно понимать, что он бы мог

Мне многое отдать, но… не отда́л!

Я потемнела, ушла и замолчала,

Забыв глаза его, друзей любимых, дом.

Да, мне своей любви казалось мало:

Важнее было, чтобы меня любил и он.

Но вот, увы, мои стихи в тетрадях, на полу

Иль просто пишутся, где надо, где не надо…

Я слишком много пе́режила и больше не могу

Дарить свою любовь немому --">