Эдуард Георгиевич Багрицкий - Стихотворения и поэмы

другой…

Мне матросская запела удаль,

Мне трещал костер береговой…

Ранним утром я уйду с Дальницкой,

Дынь возьму и хлеба в узелке, -

Я сегодня

Не поэт Багрицкий,

Я — матрос на греческом дубке…

Свежий ветер закипает брагой,

Сердце ударяет о ребро…

Обернется парусом бумага,

Укрепится мачтою перо…

Этой осенью я понял снова

Скуку поэтической нужды:

Не уйти от берега родного.

От павлиньей,

Радужной воды…

Только в море -

Бесшабашней пенье,

Только в море -

Мой разгул широк.

Подгоняй же, ветер вдохновенья,

На борт накренившийся дубок…

(1924)

Всеволоду

Он дернулся кверху…

Рванулся вперед…

Качнулся направо, налево… С налета

Я выстрелил… Мимо!..

Раскат отдает

Дрогнувшее до основанья болото.

И вдруг неожиданно из-за плеча.

Стреляет мой сын…

И, крутясь неуклюже,

Выкатив глаз и крыло волоча,

Срезанный дупель колотится в луже.

Он метче, мой сын!

Молодая рука

Верней нажимает пружину курка, -

Он слышит ясней перекличку болот,

Шипенье крыла, что по воздуху бьет.

Простая машина — ружье.

Для меня

Оно только средство стрельбы и огня.

А он понимает и вес, и упор,

Сцепленье пружин, и закалку, и пробу;

Он глазом ощупал полет и простор;

Он вскинул, как надо, -

И дупеля добыл.

Машина открылась ему.

Колесо -

Не круг, проведенный пером наудачу, -

Оно, сотрясаясь, жужжит и несет

Ветром ревущую передачу.

Хозяин машины -

Он может слегка

Нажать незаметный упор рычажка, -

И ладом неведомым,

Нотой другой

Она заиграет под детской рукой.

Хозяин природы -

Ворота лесов

Он настежь раскрыл

И откинул засов,

Чтоб вывело солнце над студнем реки

Туч табуны и светил косяки.

А ветер, летящий полетом косым,

Простонет в чапыжнике утлой трубою.

Ведь я еще молод!

Веди меня, сын,

Веди меня, сын, -

Я пойду за тобою.

Околицей брел я,

Пути изменял,

Мечта — и нога заплеталась о ногу,

Могучее солнце в глазах у меня, -

Оно проведет и просушит дорогу.

Мое недоверие, сын мой, прости, -

Пусть мимо пройдет молодое презренье;

Я стану как равный на вольном пути,

И слух обновится, и голос, и зренье.

Смотри: пролетает над миром лугов

Косяк журавлей и курлычет на страже;

Дымок, заклубившийся из очагов,

Подернул их перья легчайшею сажей…

Они пролетают из дальних концов,

В широкое солнце вонзаются клином…

И мир приподнялся

И смотрит в лицо,

Зеленый и синий, как перья павлина.

(1929)

Разговор с сыном

Я прохожу по бульварам. Свист

В легких деревьях. Гудит аллея.

Орденом осени ржавый лист

Силою ветра к груди приклеен.

Сын мой! Четырнадцать лет прошло.

Ты пионер — и осенний воздух

Жарко глотаешь. На смуглый лоб

Падают листья, цветы и звезды.

Этот октябрьский праздничный день

Полон отеческой грозной ласки,

Это тебе — этих флагов тень,

Красноармейцев литые каски.

Мир в этих толпах — он наш навек…

Топот шагов и оркестров гомон,

Грохот загруженных камнем рек,

Вой проводов — это он. Кругом он.

Сын мой! Одним вдохновением мы

Нынче палимы. И в свист осенний,

В дикие ливни, в туман зимы

Грозно уводит нас вдохновенье.

Вспомним о прошлом… Слегка склонясь,

В красных рубашках, в чуйках суконных,

Ражие лабазники, утаптывая грязь,

На чистом полотенце несут икону…

И матерой купчина с размаху — хлоп

--">