Рюрик Ивнев , Анатолий Борисович Мариенгоф , Сергей Александрович Есенин - Имажинисты 1921

губы.

Дорога в Крым

май 1919.

«Уста пристегнув к стремени…»

В. Хлебникову

Уста пристегнув к стремени,

Мы больше не слышим, не дышим.

О ком шумят воды времени,

И Лотос каспийский, пышный'?

Раскрыла колени Астрахань.

Глядит, смуглый горб обнимая,

Как синяя линия ястреба

Колеблется в воздухе мая.

Мы можем крикнуть земле: стой!

Телегой она остановится.

И каждая буква невестой

Червонного солнца становится.

И ты над собой пролетаешь,

Как туча над сонной водою.

К ладони звезды приникаешь

Своей астраханской ладонью.

Уста пристегнув к стремени

Летим, как рыбы на привязи,

Как будто кусок, из времени

С мясом и кровью вырезанный.

Киев

май 1919.

«Черное знамя души…»

Черное знамя души

Языком полоумного беса

Над людским многолиственным лесой

Извивается в мертвой тиши.

И не знает, чьи руки лизать –

Палача ли с кровавой икотой,

Или тихое поле киота,

Где убитая горем Мать

Из тяжелой глядит позолоты.

Тишина. И никто не метнет

На безумца горящего взгляда.

Только смерть, как святую награду,

Обнищалую руку дает.

Москва,

ноябрь, 1920.

«Помню дикое море эфира…»

Помню дикое море эфира,

Распутина душный труп.

Нет, не для этого мира

Черное золото губ.

Парус белых ладоней

Тихо качается, и –

Каждой ниточкой стонет

О невозможной любви.

Брат мой! Грудью тяжелой

Приникни к моей груди.

Солнце любви безполой

Новым Христом – взойди!

Москва,

зима 1920.

Анатолий Мариенгоф

Фонтаны седины

1

Лучами выпитый колодезь

Эта грудь.

Не припадай!

Ведром любви слезы не вычерпать.

Сто первый день

Колодой

На ногах,

Несу прохладу,

Несу снега.

И медленно зеленая тропа

Под поступью тяжелой леденеет.

2

Зрачки, как два котла

Уроненные в голубой огонь.

Пускай вскипит

В них этих губ

Тягучая

Мольба.

Чтоб вознести и холодно и подло

Над ними скипетр

Торжественного лба

Я мог.

Не так-ли ставят белый крест над ямой?

3

Как выжигают электрические дыни

Равнины толп,

(Лишь невредим –

Один –

Скала), –

Так тишиной раскрытые глаза

Сжигают дни

И выпивают ночи словно лужи.

Я на престол

Безкровных зорь

Безкровные ладони возложу.

4

Любовь постичь мне как?

К ней приплыву на смертном корабле.

А здесь не суждено любимой косу плесть

Из золотых мочал

Чтоб после пролилась она

Из судоржных ладоней тяжело.

Как ночь снега

Блистающий цилиндр увенчал

Высокий лоб.

Твой знак приемлю

Чопорная середина.

5

Тяжелым яблоком

Свисает стих –

Сегодня он впервые солнценосно вызрел, –

И празднует поэт

Свой августовский Спас.

Прости

Волос горячий пепел!

Зачесанный сурово локон

Спадешь ты на чело фонтаном седины –

Да, будет час

Когда перешагну за середину.

6

Не вздыбить время,

Не взнуздать.

Седок, ты раб коня

Ты врос в седло, седок.

Напрасно режут брюхо стремена

II в круп впивается ремень.

Как пес

Ведет слепца, меня ведет звезда

К забытым именам.

И славы тупится копье

Впиваясь в ржавую кольчугу суток.

7

Вчера

Под взвизги пьяного галопа

Сквозь обручи безумных строф,

И с верою пророчествовал о нелепом.

Сегодня метр.

И слепо

Над ведрами вчерашних слез

Подъемлю скипетр

Торжественного лба…

Каким норд-остом унесло

Мой парусник на мертвый остров!

8

Что губы девственниц?

– Полынь и лебеда.

Перо?

– Потухший факел.

А синь в глазах?..

– На крыльях лебедя

Синь уплыла из глаз…

Не плещут крыльями испуганно ресницы

Не горбит страх

Прямую бровь –

Прости – прощай мой августовский Спас!

9

Рассыпал дни,

Сквозь пальцы

Звонкой дробью

Их соберет другой пригоршнями

Воспоминаний.

Тогда родится сказ.

И будет он – благоуханней

Дыни…

О, сладостна тоска

Когда из сердца бьют

Фонтаны

Седины.

Сентябрь 1920.

--">