Николай Николаевич Асеев - Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

–

английским

отцеженная карабином, –

кровь

двадцати шести.

Это она,

впитая нехотя

сушью

тоски земной,

растет

раскидистой радугой нефти,

ведет и зовет:

«За мной!»

За мной –

живить

пески Кара-Кума,

копры нашей стройки

вонзя!

За мной!

В столетья!

Докажем врагу мы

что жизнь

истребить нельзя.

За мной,

взметясь,

поднимись и кинься,

товарищ

земных широт!

За мной,

за горючею кровью

бакинцев

на два с половиной столетья

вперед!

1931

Днипробуд

1

Когда

Днепрострой достроят

над влажной рябью и дрожью,

и станет

Москвы сестрою

Великое Запорожье;

когда

зажужжат комбайны,

и ток побежит исправно

туда, где морды кабаньи

высовывались из плавней;

когда

заревут турбины,

покрывши

Днепра горбины,

и вскинут и снизят грузы

тропные ладони шлюза;

когда –

еще только тени,

каркас еще лишь и остов –

алюминиевый

и литейный

достигнут полного роста,

тогда

разглядись, потомок,

на свет человечьего чуда:

где в каменник

древних потемок

врыт

памятник Днипробуда.

Плотина,

плотина,

плотина,

тебя бы нам лишь дождаться:

одна уже ты

оплатила

расходы войны гражданской.

Бычки, говорите?

Вряд ли!

И слон перед ними – ребенком.

Днепровские

желтые патлы

бетонной чешут гребенкой.

Светись же,

сияй и порскай –

реальная и нагая,

всей силой

волны днепровской

нам

дальше плыть помогая!

2

Я читал старинную быль –

время,

стершееся, как пыль…

И над былью –

казак Пылай:

молод глаз –

голова бела.

Он был сонным взят

при костре;

приговорен был

под расстрел…

Так ли запросто,

по суду ли,

королю

он послал цидулю.

В той цидуле

казак сказал:

«Мой батько

на колу сползал;

мой дидусь

не скулил, не плакал,

как его

натянули на кол.

Не позорь меня

легким концом,

не хочу

захрипеть под свинцом.

Я хочу

в мою длинную смерть

долго-долго,

как в воду,

смотреть.

Не собака я,

не свинья,

чтоб свинцом

простегнуть меня.

Я хочу

в свою синюю смерть

долго-долго,

как в воду,

смотреть.

Не в обиду,

не в похвалу –

не вскричу,

стерплю на колу!»

Так загинул

казак Пылай:

молод глаз –

голова бела.

3

Может, это

оттуда –

усмешка упорства и воли?

Может, это

оттуда –

безмерная радость борьбы?

Может, это

оттуда –

бесстрашье к лишеньям и боли

и бестрепетный

выбор судьбы?

Это та же

тугая,

людская,

безмерная сила,

трансформатором партии

взятая в оборот,

напрягла свои жилы

и твердые брови скосила,

но не в смерть свою смотрит,

а жизнь свою

гонит вперед!

Голоса недоверков

взнывают все реже и реже,

и история

медленно

переворачивает листы.

Над перуньей волною

на Лево –

и Правобережье

загораются будущим светом

две новых звезды.

4

Неуемной энергией дерриков,

визгом сверл «сандерсона»

правый берег – левым берегом

заинтересован.

Отойди, беги, пади!

Здесь зевак не любят.

Птицей Рок летят бадьи

над днепровской глубью.

Здесь ложится вглубь бетон,

плотно утрамбован

человеческой пятой

Тулы да Тамбова.

Здесь живут, поют, гремят, –

не по нраву – смойся!

На буксир берут ребят

песни комсомольцев:

«Идет страна-ударница,

кругом – враги.

Не отставать, не стариться

ей помоги.

Заводами и штольнями –

громад семьей, –

давайте быть достойными

движения ее.

Пусть каждая профессия

и каждый вид труда

поднимет грозно-весело

отчетные года.

Чтоб враз была развеяна

вся вражеская мразь,

чтоб крепких рук конвейером

добыча поднялась.

Идет страна-ударница,

шаги – года.

Не отставать, не стариться

нигде и никогда!»

Неуемной энергией дерриков,

визгом сверл «сандерсона»

левый берег – правым берегом

заинтересован.

Кто ушел, уплыл, урвал, –

самостроем грейся,

не мешай вращать штурвал

мирового рейса.

Загораживала путь

нам скала Дурная;

спину ей пришлось свернуть,

взрывами карная.

Так и слизь --">