Альфред Теннисон - Мод

Тяжёлое, как каторжное бремя.

11.

Дух преступления на всём по воле неба,

И бедняки, как жалкие глупцы,

Песок, извёстку, землю и квасцы

Едят покорно вместо хлеба.

Храним оружьем должен быть и сон:

Во тьме ночной, угрюмой и безлунной,

Тревожный слух ужасно напряжён

Визжаньем пил о ваш замок чугунный.

А позади кровавых фонарей¹

Убийца-врач готовит яд ужасный,

Чтоб отнимать обманом у людей

Последних дней закат глухой, ненастный.

12.

Мать убивает малого ребёнка,

Чтоб получить на трату похорон

Пособие. Чудовище Мамон,

Как Тамерлан, смеётся грубо, звонко

При виде трупов маленьких детей

Над грудами изломанных костей.

И это – миром мы зовём в отчизне?

Нет, лучше уж кровавая война,

Чтоб гибнущая вздрогнула страна

И потрясла гнилой фундамент жизни!

13.

Уверен я, что если за горой

Покажется врагов страны эскадра

И полетят над нашей головой

С их кораблей губительные ядра, -

Тогда курносый, ловкий рыжий плут

Своей страны законным станет сыном:

Он из конторки сделает редут,

А нет меча – побьёт врага аршином,

Которым, жаждой денег заражён,

Обмеривал своих сограждан он.

14.

Но что со мной? Иль я, как мой отец,

Схожу с ума и там, на дне оврага

Хочу найти безвременный конец,

Чтобы врагов глумилася ватага?

Нет, лучше жить, навеки позабыв

Об ужасе кровавых дел и нив!

15.

Но в крике матери ведь слышал горе я?!

О, в нём была любовь без меры и границы

К тому, кто разорвал в расцвете бытия

Своих печальных дней чистейшие страницы.

И думал я, дитя, что скоро, пробудясь,

С пылающим лицом и воспалённым взором,

Как прежде, станет он клеймить святым укором

Тех, кто закон Христа втоптал бесчестно в грязь.

16.

Ах, как постыла мне картина гор и степи

И моря синего! Постыл мне дом родной!

Чего же жду я здесь? Неведомые цепи

Сковали жизнь мою с печальной стороной.

Пока старуха смерть не выбросила флага, -

Я должен убежать от этого оврага!

17.

Но плотники пришли в усадьбу: значит, те

В неё вернутся вновь. В руках миллионера

Усадьба зацветёт в нарядной красоте

И жизни закипит ликующая эра.

Ребёнком маленьким я помню ясно Maud:

То был её красы пленительный восход!

18.

Maud! С нею я играл. Господь всегда на диво

От смерти гибельной малютку сохранял,

Когда, как белочка, цеплялась прихотливо

Она по веткам ив и по обрывам скал.

Её любили все. Maud всем была отрада!

О, ангел маленький, я помню ротик твой,

Когда тянулась ты за кистью винограда,

Которую отец держал над головой.

19.

Что сталось с ней? Но грудь охвачена тоскою...

Ужель мне принесёт проклятие она!

Нет, девушка меня тревожить не должна.

Наверное, меня оставит Maud в покое.

Спасибо и за то! Кто хуже – знает Бог:

Мужчина ль, женщина ль? Я погружусь в науку.

Пусть дьявол танцевать под свой крикливый рог

Того, кто поглупей, зовёт на стыд и муку!

__________________

ГЛАВА II.

1.

Как долго я искал спокойствия души!

О Боже! Подари меня святыней ясной,

А Maud не возмутит в безрадостной тиши

Отшельнику его духовный мир бесстрастный.

Вчера я видел Maud: как мрамор, холодны

Черты лица её и царственно спокойны.

В один аккорд они природой слиты стройно;

Ланиты нежные прозрачны и бледны.

Путь утомительный на время обесцветил

Их розы пышные... А право, очень жаль,

Что я очей её сиянья не заметил,

Хотя и убеждён: они блестят как сталь.

О, эта красота чужда мне без сомненья!

Но отчего в душе таится подозренье?

__________________

ГЛАВА III.