Антология - Кубок: Баллады, сказания, легенды

поэтов.

Баллады интересны для нас не только рассказом об исторических событиях, не только народными преданиями, раскрывающими национальный характер народа, — в них поэты выражали свою любовь к родине, к своему народу, восхищение его героической доблестью, борьбой за свободу и справедливость, стремлением к добру и человечностью. Все эти качества бессмертны в народе, и чувства эти волнуют каждого из нас.

Иван Халтурин

В. А. Жуковский

КУБОК

Из Шиллера

«Кто, рыцарь ли знатный иль латник^[1] простой,

   В ту бездну прыгнет с вышины?

Бросаю мой кубок туда золотой.

   Кто сыщет во тьме глубины

Мой кубок и с ним возвратится безвредно,

Тому он и будет наградой победной».

Так царь возгласил, и с высокой скалы,

   Висевшей над бездной морской,

В пучину бездонной, зияющей мглы

   Он бросил свой кубок златой.

«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?

Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»

Но рыцарь и латник недвижно стоят;

   Молчанье — на вызов ответ;

В молчанье на грозное море глядят;

   За кубком отважного нет.

И в третий раз царь возгласил громогласно:

«Отыщется ль смелый на подвиг опасный?»

И все безответны… вдруг паж молодой

   Смиренно и дерзко вперед;

Он снял епанчу^[2], и снял пояс он свой;

   Их молча на землю кладет…

И дамы и рыцари мыслят, безгласны:

Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?

И он подступает к наклону скалы,

   И взор устремил в глубину…

Из чрева пучины бежали валы,

   Шумя и гремя, в вышину;

И волны спирались, и пена кипела:

Как будто гроза, наступая, ревела.

И воет, и свищет, и бьет, и шипит,

   Как влага, мешаясь с огнем,

Волна за волною; и к небу летит

   Дымящимся пена столбом;

Пучина бунтует, пучина клокочет…

Не море ль из моря извергнуться хочет?

И вдруг, успокоясъ, волненье легло;

   И грозно из пены седой

Разинулось черною щелью жерло;

   И воды обратно толпой

Помчались во глубь истощенного чрева;

И глубь застонала от грома и рева.

И он, упредя разъяренный прилив,

    Спасителя-бога призвал…

И дрогнули зрители, все возопив, —

    Уж юноша в бездне пропал.

И бездна таинственно зев свой закрыла:

Его не спасет никакая уж сила.

Над бездной утихло… в ней глухо шумит…

    И каждый, очей отвести

Не смея от бездны, печально твердит:

    «Красавец отважный, прости!»

Все тише и тише на дне ее воет…

И сердце у всех ожиданием ноет.

«Хоть брось ты туда свой венец золотой,

    Сказав: кто венец возвратит,

Тот с ним и престол мой разделит со мной!

    Меня твой престол не прельстит.

Того, что скрывает та бездна немая,

Ничья здесь душа не расскажет живая.

Немало судов, закруженных волной,

   Глотала ее глубина:

Все мелкой назад вылетали щепой

   С ее неприступного дна…»

Но слышится снова в пучине глубокой

Как будто роптанье грозы недалекой.

И воет, и свищет, и бьет, и шипит,

   Как влага, мешаясь с огнем,

Волна за волною; и к небу летит

   Дымящимся пена столбом…

И брызнул поток с оглушительным ревом,

Извергнутый бездны зияющим зевом.

Вдруг… что-то сквозь пену седой глубины

   Мелькнуло живой белизной…

Мелькнула рука и плечо из волны…

   И борется, спорит с волной…

И видят — весь берег потрясся от клича —

Он левою правит, а в правой добыча.

И долго дышал он, и тяжко дышал,

   И божий приветствовал свет…

И каждый с весельем: «Он жив! — повторял.

    Чудеснее подвига нет!

Из темного гроба, из пропасти влажной

Спас душу живую красавец отважный».

Он на берег вышел; он встречен толпой;

   К царевым ногам он упал;

И кубок у ног положил золотой;

   И дочери царь приказал:

Дать юноше кубок с струей винограда;

И в сладость была для него та награда.

«Да здравствует царь! Кто живет на земле,

   Тот жизнью земной веселись!

Но страшно в подземной таинственной мгле.

--">