Георгий Давыдович Венус - Полустанок

где горелое дерево мерит

о зарю свой ненужный рост, —

где стрелковая цепь проходила,

своим флангом скосила ячмень, —

полковая двуколка тушила

красной пылью пожар деревень.

Ночь качалась… За лесом ветер

рвал о сучья лоскут огня.

Сердце ждало команду — встретить

залпом дрожи атаку дня.

Но всю ночь в березовых чащах

рассыпалася дрожь стрельбы,

точно враг, пулеметом стучащим

нам подсчитывал шаг судьбы.

Он валил тишину, как стены,

под которыми грунта нет;

и туман над кровавой пеной

в перекрестном дрожал огне.

…Но когда в листве дозвенела,

убегая, стрельбы волна, —

повалившись тяжелым телом

придавила меня тишина.

Этапы

Сдав посты, я забыл пароль.

Тетивою на мне — шрам.

О, не трогай, — позволь, —

Боль,

Эти руки

Бросить по швам

…От крыльца — до ворот,

И опять —

Поворот.

Каждый день

Надо мной

Страшен!

Не забыло крыльцо,

Как звенела свинцом

Эта даль

Обветренных

Пашен.

Верстовые столбы

Я считал пред собой,

Я хотел, —

Задыхаясь в беге, —

В перебеге судьбы

Пролететь сквозь бой,

Как сквозь пыль за избой

На телеге!

Что-ж? — Доверюсь тому,

Кто ведет сквозь тьму

Недописанных лет

Главы!

…От крыльца — через двор.

Ночь. Безлюдье. Забор.

Под забором —

Замок

Ржавый!

Струилась в жилах

Струилась в жилах густая сила,

Ее гоняли удары лет — —

Роса, ласкаясь, следы студила,

Но был горячим бегущий след.

Густая сила, — ложась на травы, —

Землей, что жадно ползла к ногам,

Расскажет миру, как след кровавый,

Дымясь, тянулся к ночным шагам.

Судьба — не окрик! Никто не знает,

Куда сорвется последний взлет

Случайной жизни… Заря слепая

Снимает с неба ночной налет.

Встречаю утро. В ночном ознобе

Сметала круто хмельная дрожь

В огонь и в пепел столетья злобы,

В которых молча метался нож.

И вот уходит из жил открытых

Густая сила, как кровь из ран — —

Встречаю утро. С полей изрытых

Ползет тяжелой волной туман.

Ночь спешит

Е. Спектор

Ночь спешит… Опять тяжелый промах! —

Я привел бессоницу во тьму.

И шуршит промерзлая солома,

Приласкавшись к телу моему.

Каждый вздох, запрятанный в подполье,

Рвет слова, качаясь в глухоте,

Пробегая скомканною болью

На истертом рифмами листе.

Но слова упрямой бороною

Вырвут боль и взроют тишину.

Будет снег, придавленный стеною,

Опускаться грузно по окну.

И душа, ушедшая за болью,

Как овца идет за пастухом,

Передаст весеннему раздолью

Этот снег, оттаянный стихом.

Над степью — пыль

Над степью — пыль. Я помню путь вчерашний…

Ласкала мох бегущая тропа.

Меня в лесных проталинках купал

Вечерний свет. А ветер с теплой пашни

Носил в траву дыхание земли,

Как море в гавань носит корабли.

Степная жизнь — от края и до края —

Тебя качают синие леса,

Игрой лучей вечерняя роса

Тебя к следам, как мох к дуплу, склоняет,

Но все пути, что падают к ногам,

Бегут вперед, как парус к берегам.

Под эту пыль, в которой солнце тонет,

Не лечь, зарывшись в выцветший песок;

Под дрожь ветвей задумчивых осок

Не спрятать сердца!.. В желтом небосклоне,

Там, далеко, за скатами полей,

Плывут, качаясь, мачты кораблей.

Здесь все молчит. И лес молчит. И поле.

Молчит, снимая с неба тишину.

Но я слыхал бегущую волну,

И мне ли жизнь молчанием неволить?

Как море моет небо о песок,

Я пеньем ветра вымою висок.

Неси, неси в степное бездорожье,

Далекий лес, упрямые пути!

Мне ль в этом ветре песен не найти, —

Чтоб с ними гнать поющей желтой рожью

Степную пыль, как желтая волна

Гоняет тину тлеющего дна!