Ефим Григорьевич Эткинд - Опыт о местоимении в системе поэтической речи
Название: | Опыт о местоимении в системе поэтической речи | |
Автор: | Ефим Григорьевич Эткинд | |
Жанр: | Поэзия, Языкознание, Литературоведение (Филология), Литература ХX века (эпоха Социальных революций), Советские издания, Советские учебники и пособия, Писательское искусство | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | Наука | |
Год издания: | 1971 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Опыт о местоимении в системе поэтической речи"
Аннотация к этой книге отсутствует.
Читаем онлайн "Опыт о местоимении в системе поэтической речи". [Страница - 3]
Развитием спеша
Безумная душа
Сомкнувшая давно
Ты дремлешь: а оно
Уже в последнем случае пиррихий стушевывается, союз а здесь несет хоть и слабое, но все же ударение (гораздо более возможное, чем в предшествующих пяти стихах!), а уж после «оно» — в заключительной строфе — ритмический рисунок совсем иной: обе трехстопные строки не только обладают всеми тремя схемными ударениями:
– –́ – –́ – –́
Без нужды ночь сменяя
Венец пустого дня
но даже на эти, прежде безударные, вторые стопы падает самый интенсивный акцент — именно на слова: ночь и пустого приходится ударения не только стиховые, но и логические.
Еще одна деталь ритмической структуры. Стих, оканчивающийся местоимением оно, в отличие от всех предшествующих четных стихов обладает сверхсхемным ударением на первом, безударном, слоге — анакрузе, на обращении ты:
–́ –́ – –́ – –́
Выходит, что по всем своим ритмическим показателям этот стих — поворотный для стихотворения. Это ты — третье под ударением стоящее обращение к «душе»; первые два предшествовали существительному, были «антиципациями», и в этом была их специфическая выразительность; в третьем случае своя экспрессия — в насилии над метром. Так или иначе, ты в стихотворении резко выделено и противостоит еще более энергично подчеркнутому оно. Можно сказать, что лирический сюжет движется от ты к оно; ты — душа — свидетельствует об интимной связи субъекта с объектом; оно — об отчужденности; ты — близкое, оно — далекое, чуждое до враждебности. Ты и оно — местоимения, противопоставленные по контрасту. Этот контраст поддержан, как мы видели, и противоположностью ритмических структур.
Итак, ритмическая композиция стихотворения тоже выделяет слово оно, делает его поворотным пунктом текста, его сюжетным центром.
Оно — это тело. Заметим, что имя существительное, замещаемое этим местоимением, отстоит настолько далеко, что непосредственное восприятие не сразу относит его к слову, произнесенному, да еще в косвенном падеже, в предпоследнем стихе предыдущей строфы, пять стихов назад. Эта намеренная неясность входит в смысловую структуру слова оно. Важно еще вот что: ведь речь идет о «теле», которое в контексте стихотворения внезапно оказывается бесполым: приобретает особую осмысленность случайный собственно лингвистический фактор принадлежности существительного тело к среднему роду. Композиция стихотворения такова, что этот грамматический признак приобретает трагичность: «оно» — не только не мужчина, но даже и не человек.
Таково первое и существеннейшее, что происходит в стихотворении Баратынского: малозначащее местоимение оказывается в центре его лирического сюжета; грамматический род слова осмысляется как трагический факт. Значительность и внутренняя противоречивость слова оно еще больше возрастает оттого, что это — подлежащее, за которым следует конкретное сказуемое глядит, а затем — два придаточных предложения, выражающих движение времени: «как утро встанет», «как… вечер … канет»; оно поставлено лицом к лицу с мировым временем. Несмотря на конкретность глагола глядит, местоимение оно, хоть и замещает, казалось бы, слово тело, но оказывается дематериализованным: превратившись в абстракцию, в знак бесполого существования, оно как бы и вовсе лишается материальности.
Все остальное поддерживает и углубляет этот сюжет. Душа и тело даны и в звуковом противопоставлении. Душа сопровождается звуками ш и в: свершила, душа, сомкнувшая, дремлешь, и особенно в в стихе: «Под веяньем возвратных сновидений…». Тело сопровождено отрицательным префиксом (или предлогом) без (бес); бессмысленно, без нужды, бесплодный…
Значительно позднее это осмысление того же префикса повторит А. Блок в первой главе поэмы «Возмездие», где XIX век охарактеризован словами, его содержащими:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!
В ночь…
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!
…А человек? — Он жил безвольно:
Не он — машины, города,
«Жизнь» так бескровно и безбольно
Пытала дух, как никогда…
Возникли строки Блока как продолжение стихов Баратынского или независимо от них? Об этом данных нет. Не будем, однако, забывать, что и первый стих «Возмездия» напоминает Баратынского: