Лидия Давыдовна Червинская - Стихотворения

немного,

И оттого, что я не лучше их,

Такое слово стало стыдно трогать…

Из книги «Рассветы» (1937)

* * *

Господи, откуда эта

Щедрость зимнего рассвета?

Столько неба голубого…

Не найти настоящего слова

В оправданье скитанья такого,

В оправданье такой пустоты.

Сердце, сердце, как же ты

Не устало ждать ответа?

(Верность – грустная примета.)

* * *

Только с Вами. Только шепотом,

В удивленной тишине,

Поделюсь неполным опытом,

Памятным, понятным мне…

Гордым опытом бездомности,

Стыдным опытом любви,

Восхищенною нескромностью

И смирением в крови.

Из светлеющей огромности

Лета в городе пустом,

Две дороги: в смерть и в дом.

Холодно. Тоска бездетная

Вновь протягивает руку

Под октябрьским, под дождем…

А цыганское, рассветное

Предвещает ту разлуку,

Для которой все живем.

* * *

Это похоже почти на сознание,

Это похоже почти на признание

В том, что обидой взволнована кровь.

Может быть, это измена случайная,

Может быть, радость, мучительно-тайная,

Может быть, это – любовь.

Знаю – не зная. Люблю – не любя.

Помню – не помня тебя,

Солнце холодное, счастье во сне,

Белое небо в высоком окне…

Может быть, то, что волнует – рождение

Нового горя во мне.

Может быть, только опять отражение

Этой последней, скучающей ясности,

Этой надменно-покорной безгласности –

Верности Вам в тишине.

* * *

Все осталось невозможным,

Вечно-памятным, печально-голубым,

В этой жизни праведной и ложной –

Благодарно-горестным таким…

В недоступности своей несложной,

Сердце оставалось осторожным,

Сердце оставалось молодым.

Только слушало, в несмелом восхищеньи,

Голос Ваш, надменный и родной.

Не любовь – а только тень от тени

Той, что называется земной…

* * *

По ком, по ком ты слезы проливаешь…

По ком, по ком… Сама не понимаю

(Все имена не значат ничего).

Зачем, зачем понадобилась маю

Сухая гибель сердца моего?

Не будет слез, как в песне той любимой

Не будет слез, ни песни, ни заботы,

Ни зависти, такой невыносимой,

К тому, кто хочет и кто ждет чего-то.

Не будет страха. Ничего. Никак.

По-разному бывает. Можно так.

* * *

Жизнь, которой – все не понимая –

Столько лет задумчиво живем,

В этот вечер ландышей и мая,

В чутком одиночестве вдвоем,

Чувствую – всем нелюбимым телом,

Всем – в плену у совести – умом,

Сердцем непокорным и несмелым

Жизнь, которой все-таки живем

(Хочется назвать ее любимой),

Вот она: в моем сопротивленьи

Бестелесной теплоте сближенья…

А слова всегда неповторимы,

И всегда, печально, не о том.

* * *

Любовь, похожая на жалость,

И жалость в облике любви…

Невоплощенная усталость,

Необъяснимый жар в крови.

Так начинается сближенье,

То, за которым – ничего.

(Неповторимость, повторенье…)

Не лучше ль в лунном отдаленьи,

С вершины горя своего,

С вершины нежности бесслезной,

Когда-нибудь, в неясный час,

Подумать, наконец, серьезно

Вам обо мне – и мне о Вас.

* * *

Обиды обессиливают горе.

Не оттого ль нам ревность дорога?

Смотрите: солнце опустилось в море,

И сразу отдалились берега.

Пустое небо жалко побелело.

Невыносимы сумерки опять.

А близость наша… Не могу понять,

Но смутно знаю, что не в этом дело.

* * *

Радость проснулась – такой незначительной,

Осень вернулась – такой удивительной

В новой прозрачности дней…

Боль обернулась таким равнодушием,

Мы уж давно замолчали и слушаем,

Многое стало ясней.

Значит ли это, что мы постарели?

В тысячный раз --">