(Megan Stenford) - Не-преступная (СИ)

что-то пошло не по плану. Не нашла, а я правда пыталась. Я искала, искала упрямо, Но, наверное, точно сломалось

Моё сердце. Не бьётся в груди, Не трепещет, сигналя о большем, Чем простое касанье руки. Не умела любить понарошку.

Если вместе, то смело по жизни, А не бурный роман на неделю! Потому и прослыла капризной - Не хотела встречаться без веры.

За такой необычный подход Я, похоже, плачу одиночеством. Мне за двадцать. Ещё один год Пролетел. Где ты, тот, кто зовётся Высочеством?

========== Прошлое в прошлом ==========

Я прошлое сейчас оставлю в прошлом, Всё забываю. И начну опять сначала. Я словно дом, однажды утром брошенный, Но я пытаюсь и иду. Я так мечтала.

Я не прощаю тех, кто был не мной обиженный, Но почему-то захотел меня винить. Я - лучик солнца, до предельного приближенный. Я попыталась и пытаюсь не любить.

К чему слова? Не слышат, окаянные, Не понимают до безумия простого - Я миром сытая, я воздухом свободы будто пьяная! Вкусила радости и горе от былого.

Теперь свободна от навязчивых поклонников, От шума улиц и крадущихся шагов. Я - целый ряд из переплётов-подыконников, Но пусто там. Не надо чужаков.

Сама себе я выплачу и деньги, и долги. Не нужно идолов. Я их уже простила. Пока не знаю будущего, не вижу в нём ни зги, Однако знаю, что поддерживает сила.

Душа во мне не хочет быть обычной, И я пошлю все прошлые минуты Ко всем чертям! Я вечные кавычки Оставлю там, на старом перепутье. Мои слова - не звуки без поддержки. Я для себя опора и оплот. Монету в воздух, загадала я на решку, И мне плевать, что всё наоборот.

Не испугаюсь и не дам я задний ход От прошлых страхов и поломанных людей. Я знаю многое и знаю наперёд - Я буду там, где много ярких дней.

========== Твои глаза ==========

У тоски и страданий сегодня твои глаза. Я не в силах забыть их холодный прозрачный блеск. Нажимаю ногой на сердечные тормоза, Но опять не успела. Наверно, попутал бес.

У вина, что в бокале, привкус знакомых губ: Остаётся со мной, даже когда стемнело. Ты был мне бесценно дорог и также до боли люб, А сейчас тишина. Не этого я хотела,

Когда прочь прогоняла последний родной приют И рыдала до криков, запрятав лицо в подушку. Я хочу убежать из дома, где все меня ждут И считают забавным зверьком, почти игрушкой.

У высоток и прочих стальных небоскрёбов Этой ночью твоё лицо и прищуренный взгляд. Я срываюсь туда, где было, пожалуй, неплохо, Бегу из уютного плена в таинственное никуда.

Даже в ветре я слышу любимые мною советы, И голос такой же далёкий, как ты от меня. Никак не найду твою душу, слоняясь по свету. У боли и чувства потери родные глаза.

========== “Я ненавижу!” ==========

Первое слово – на поражение. Ну, а второе – так, напоследок. Я для тебя – плохое решение После бутылки текилы к обеду.

Что же ты сделал, адова бестия? «Я ненавижу!» - как приговор. Это как лёд, как айсберг бесчестия. Ты ненавидишь? Право, за что?

Я по-собачьи – хвостики, глазки, Милый оскал и гладкая шёрстка. Я для тебя – детские сказки, Радость, сияние светского лоска.

«Я ненавижу!» - было не к месту, Первое слово – так, эгоизм. Ну, а второе – прямо по сердцу. Я же отнюдь не механизм.

Это не страшно, это не больно. Это как выстрел. Дуло к виску. Ну же, стреляй. Я подневольна. Это колотится прямо в мозгу.

Ты убегаешь, я тут надолго: В личном котле личного Ада. «Я ненавижу!» - будто иголки. Не беспокойся. Страха не надо.

Я не воскресну и не прибуду Ночью холодной да за тобой. Мне головы, лежащей на блюде, Тоже не нужно: больше не мой.

========== На лезвии бритвы ==========

Часики тикают. Стрелки по кругу снова бегут, зовут за собой. Я разбиваю об пол посуду, лишь бы быть сильной и волевой.

Сердце гранитное больше не бьётся: так, еле-еле дёргает ритм. Если разлукой это зовётся, то, умоляю, просто беги.

Было так плохо, но я другая, не загибаюсь я от тоски. Знаешь, я даже в огне не сгораю, только сжимает душу в тиски

форма стальная, чёрные угли. Я отливаю новое тело. Город толкает в серые джунгли, да, не такого я бы хотела.

Я одинока. Снова и снова мозг разрывает дикая мысль: я потеряла что-то… родное, больше никто не скажет: «Борись!»