Юрий Леонидович Нестеренко (Джордж Райт) - Стихи

надежду катам,

Но бесконечный ужас бытия

Надежде служит адвокатом…

Покончим с ней. Готов заняться я

Вопросом истинно проклятым:

Проклятье человечества — любовь

Разит все расы и сословья,

И льются слезы… Что там слезы — кровь!

Но не смолкают славословья,

И в жертву похоти приносят вновь

Честь, власть, богатство и здоровье.

Жизнь отдают — нелепей нет цены

Да не свою одну, а многих.

Все эти люди тяжело больны

В безмозглых бешеных двуногих

Безумием любви превращены,

И нет для них законов строгих,

Достоинства, морали — ничего!

Друзья становятся врагами,

Брат убивает брата своего

За шлюху с длинными ногами,

Бросает царь корону — для того,

Чтоб после щеголять рогами.

Любовь — не просто злейший враг ума,

Она — вершина несвободы.

Приносят беды голод и чума,

Но с ними борются народы;

Когда ж рабу мила его тюрьма,

То будут вечными невзгоды.

Пусть жалок тот, кто сдался без борьбы,

К бесчестью отнесясь спокойно,

Однако добровольные рабы

Презренья худшего достойны.

От их страстей нелепых, как грибы,

Плодятся мятежи и войны.

В любой эпохе сыщете пример

Любовь рождает зло в избытке.

Нам гибель Трои описал Гомер,

И позже — скольким смерть и пытки

(Не то что крах проектов и карьер)

Несли капризы фаворитки!

Любовь — вот худшая из трех напасть!

Надежда, вера — лишь служанки

Сей темной силы, что зовется «страсть».

При всем убожестве приманки

Зверь на ловца бежит, и в царстве власть

В руках у царской содержанки.

Надежду с верой порождает страх,

Любовь от похоти родится.

Жжет человек за веру на кострах,

Безумием любви гордится,

Надеясь этим отодвинуть крах

Гуманистических традиций.

Но рухнули табу, и гибнет знать,

Чернь жаждет не добра, а мести.

Пора нелепость древних догм признать,

Отринув бремя вечной лести,

Надежду, веру и любовь — изгнать,

Чтоб не погибнуть с ними вместе.

МЫСЛИ ВСЛУХ

Уродливое детское лицо

Таращится с поверхности экрана;

На заднем плане — бронетранспортер

Российских войск. Символика войны.

Так думал оператор; нам решать,

Насколько мысль его была удачна

В стране, где неудачен каждый шаг.

Погода портит чей-то день рожденья,

И некто на чужих похоронах

Родне покойного умильно молвит:

«Сан Саныча оплакала природа…»

А весело, однако, умереть

В свой день рожденья, вдвое сократив

Друзьям возможность совокупно выпить,

Хотя, конечно, русский человек

Всегда отыщет поводы для скотства…

Проклятый климат, чертова страна,

Где даже разговоры о погоде

Срываются в трагический надрыв!

Пятидесятизалповый салют!

Прошло полвека с той поры, когда

Германская военная машина

Увязла в трупах и пошла на слом.

Здесь это называется Победой

И празднуется. Можно их понять

Ведь надо же гордиться им хоть чем-то!

Салют в Москве и артобстрел в Чечне

Слились в едином трогательном хоре.

Да, кровь. Да, грязь. Да, полный беспредел.

Но самое ужасное — не это:

Они доселе веруют в величье!

И это безнадежнее всего.

Крестящийся партийный секретарь,

И поп-фашист, и поп из демократов,

Интеллигент, сидящий без гроша,

И эмигрант, бежавший за полмира

Отсюда прочь, спасаясь, бросив все,

И монархист под большевистским флагом,

И коммунист с портретом Николая,

И алкаши, и воры — все кругом

Уверены, что мир спасет Россия!

Спасет? Ну что ж, я даже знаю способ:

Спасет — исчезнув раз и навсегда!

Они веками мучают себя,

Они едва не погубили Землю,

Понять их можно, можно пожалеть

Нельзя простить. И даже странно думать,

Что я когда-то был одним из них.

Куранты бьют. Почетный караул

Уже не охраняет сон тирана,

Но камень Мавзолея так же тверд,

И так же рдеют, как глаза дракона,

Рубиновые звезды над Кремлем.

Броня хлипка, и банки наши быстры,

На улице стрельба и --">