Илья Михайлович Франк - Невидимая рама

И, словно дети малые, резвятся

На зимней неразобранной постели.

Земля и небо, церковь, снег и воды,

Три домика, над ними колокольня,

А за забором даль и ширь природы,

Душа глядит — и ей уже не больно.

Ей чудится возвышенная сила

В берёзах тонких, в очертаньи храма,

И кажется, что всё в себя вместила

Какая-то невидимая рама.

***

То ль прилетели, то ль во сне приснились —

Постойте, колокольни, не трезвоньте! —

И словно бы нечаянно скрестились

Две веточки на тёмном горизонте.

***

Мелькнёт любимое лицо

В последний раз, как бы случайно, —

И сделаешься подлецом,

И нет прощенья на прощанье.

И вспомнишь 108-й псалом:

Злодея не ведут на плаху, —

Проклятье сам наденет он

И подпояшет, как рубаху.

И неожиданно поймёшь

Под лампою дневного света,

Что жизнь прожитая есть ложь

И что ты поздно понял это.

***

Пусть всё рассыпалось на части —

Заройся в осень с головой.

Забудешь хлопоты о счастье —

Услышишь ветер над листвой.

Всё кончено. Войди в осенний,

Сквозной, почти прозрачный лес,

Где пятна света, пятна тени

И жизнь протёрлась до чудес.

Пока все спят, душа ушла из дома,

На цыпочках, сняв туфли, не дыша,

Как женщина, сбежавшая к другому,

И не взяла с собою ни гроша.

Мы здесь живём. В шкафу стоит посуда,

А на окне — растения в горшках.

Душа уже так далеко отсюда,

Что будет взрыв — и всё вернется в прах.

***

В воздухе, забытом на перроне,

Как окурок пахнущем, сухом,

В золотой заоблачной короне,

В тишине над письменным столом,

На песке нагретом возле моря —

То есть в детстве, вдруг родился звук,

И ни с кем не ссорясь и не споря,

Как кузнечик, выпрыгнул из рук.

***

Запах сирени, и детство, и дождь на балконе,

Скоро обедать, и Тютчев с пятном на странице...

Жизнь перешла через холм — и на западном склоне

Вспять оглянуться впервые уже не боится.

Шины как пахнут отцовского велосипеда

Слышит душа и сквозь толщу земли прозревает.

Прыгает в прыгалки девочка — дочка соседа.

Бабочка смятая из-под сачка вылетает.

Небо в сияющих лужах и мачта из спички.

Я не люблю бледнолицых, я друг краснокожих..

Сосны шумят. Возвращается к счастью привычка,

Нужно лишь вспомнить, на что это было похоже.

Восточный базар

Я в прошлое вхожу, как в крытый рынок,

Где по бокам встают былые боли

И руки тянут мне, и жуть ужимок...

Я сквозь себя иду помимо воли.

Как много здесь всего: коробки, склянки...

На разных языках зовут торговцы...

Блестят рубины — маленькие ранки...

Одежды сбились в груду, словно овцы...

И с потолка зелёные молитвы

Свисают вниз с надеждой на спасенье...

И с этим скарбом не пройти по бритве

Из вони специй — в воздух воскресенья.

***

Двадцать первый век еще страшнее,

Только почему-то не больнее

Ощущаешь эту страшноту...

Оттого, что он ненастоящий —

Как дельфин, на берегу лежащий.

Этот век — как кислый вкус во рту.

Покарябай кожу у дельфина —

Как картон она. И вот картина:

Афродита вышла из воды.

Ну признайся, это невозможно...

Подойди, притронься осторожно —

Никого. Лишь пустота и ты.

***

Облако тяжёлое, резное

Над ковром, сплетённым из травы.

Небо голубое, неживое.

Чуть позвякивает жесть листвы.

Продолжая жесткую картину,

Взгляд стальной отметим у реки.

Ветер упирает иглы в спину,

Пляшут солнца злые огоньки.

Человек, бряцающий кимвалом,

В этой инсталляции живёт.

Через ветви смотрит, как в забрало.

Только тем и мягок, что умрёт.

***

Колеблющаяся занавеска,

Комода темная громада.

Кузнечики стрекочут резко,

Их слышно хорошо из сада.

А на веранде --">