Василий Дмитриевич Федоров - Собрание сочинений в трех томах. Том 2

И я пошел.

Какой простор

Скрывали узкие ворота!

Передо мной ревел мотор

Невиданного самолета

Так яростно, что я едва

Мог разобрать станков погудки..

Она шла мимо.

— Кто?

— Вдова…

— Давно?

— Пошли вторые сутки.

О, как же быстро угасал

Тот яркий золотистый локон!

Когда-то синие глаза

Глядели как бы издалека.

Но мнилось,

Здесь на глубине

Ее глаза, со мной встречаясь,

Через туманы шли ко мне,

Все шли и шли,

Не приближаясь,

— Вот мы и встретились с тобой.

Ты — все такой, а я повяла… —

И отрешенно повторяла: —

Ты — все такой, ты — все такой…

Скажи, чем жизнь оборонить,

Каким трудом,

Каким гореньем,

Чтоб навсегда похоронить

И войн

И болей повторенье?..

* * *

— Такое горе не пройдет!

Она навек затосковала…

Ты понял, что ее гнетет?

Ты слышал, что она сказала?

Мой спутник принялся ворчать:

— Подумай, да ответ неси ей.

А ведь на это отвечать

Всем миром надо,

Всей Россией,

Да так,

Чтобы ответ был крут,

Упруг и прочен, как пружина.

Я лично верю только в труд,

В труд и металл.

Нужна машина!

Ты самолету отдаешь

Все для того,

Чтобы взлетел он.

И потому он так хорош.

А знаешь, из чего он сделан?

Блестя,

От нас недалеко,

Стоял тот в солнечном металле.

— Все кажется — из пустяков,

Из хрупких, крохотных деталей,

Но мысль конструктора прошла,

Все оглядев и все потрогав,

И каждая деталь нашла

Свою великую дорогу,

Так в каждом,

Кто себя найдет,

Кто посмотреть вперед решится,

Все неживое — отпадет,

Все лишнее — отшелушится.

* * *

От купола

За белый круг

Перепорхнул и закружился

Мой маленький крылатый друг.

— Смотри, да он никак прижился

И вьет гнездо?

Ну, впору, вей!

Над радугой

Спиральных колец

Ловчился серый воробей —

Мой превеликий чудотворец.

«Чего-чего, — шумит, — я мал!

Чего-чего!..»

Взмахнул крылами,

Перевернулся и поймал

Он стружку яркую, как пламя,

Понес в гнездо.

И даже сон

Не каждому такой приснится:

Под куполом казался он

Какой-то сказочной жар-птицей.

* * *

Шурша разводами колес,

Ведущим новой эскадрильи

Наш Як торжественно пронес

Свои размашистые крылья,

Где надпись просто, без прикрас,

Мне говорила лучше оды,

Что этот фронтовой заказ

Получен был от пчеловодов.

А рядом,

К золотым словам

Приглядываясь оком древним,

Шагал неторопливо сам

Военный атташе деревни.

— Спасибо, детки, за труды,

Спасибо!.. Не видал такое!.. —

И луч библейской бороды

Свивал дрожавшею рукою.

— Машина эта — в самый раз.

Таких бы нам теперь поболе!.. —

Из-под бровей не видно глаз,

Но ясно, что старик доволен. —

Когда б еще была пчела

Здесь нарисована…

Смекнули?!

Чтоб, значит, знала немчура

Про необыкновенный улей!

Начнут враги атаковать,

А нашу марку тут и видно!..

— Дед, кровное-то отдавать,

Поди, ведь как-нибудь обидно?

Взглянул! из-под седых бровей

И чуть ворчливо:

— За два года

Я, дитятко, трех сыновей

И десять внуков

Миру отдал.

* * *

Дыханием горячей страсти

Обдав чешуйки-кирпичи,

Открылось чрево

В красной пасти

Проголодавшейся печи,

И, губы

Стоязыко тронув,

Мне высказала нрав крутой,

Подобно алчному дракону,

Не утоленному едой.

Глотает жадно:

Мало! Мало!..

Уже давно потерян счет

Брускам холодного металла.

Она все дышит:

Дай еще!..

Она все просит:

Мало! Мало!..

На брусья, взятые валком,

Из чрева пламя набегало

Чуть розоватым молоком.

Уже дымятся рукавицы,

На --">