Владимир Владимирович Маяковский - Стихи об Америке

                            мало извилин,

мало всходов,

                         мало посева.

Одно

          единственное

                                   вызубрил Вилли

тверже,

              чем камень

                                   памятника Масео:

«Белый

              ест

                     ананас спелый,

черный —

                   гнилью моченый.

Белую работу

                         делает белый,

черную работу —

                                черный».

Мало вопросов Вилли сверлили.

Но один был

                       закорюка из закорюк.

И когда

              вопрос этот

                                   влезал в Вилли,

щетка

           падала

                        из Виллиных рук.

И надо же случиться,

                                      чтоб как раз тогда

к королю сигарному

                                   Энри Клей

пришел,

              белей, чем облаков стада,

величественнейший из сахарных королей.

Негр

         подходит

                          к туше дебелой:

«Ай бэг ёр па́рдон, мистер Брэгг!

Почему и сахар,

                             белый-белый,

должен делать

                           черный негр?

Черная сигара

                          не идет в усах вам —

она для негра

                         с черными усами.

А если вы

                  любите

                               кофий с сахаром,

то сахар

               извольте

                                делать сами».

Такой вопрос

                        не проходит даром.

Король

              из белого

                               становится желт.

Вывернулся

                      король

                                   сообразно с ударом,

выбросил обе перчатки

                                          и ушел.

Цвели

            кругом

                         чудеса ботаники.

Бананы

              сплетали

                              сплошной кров.

Вытер

            негр

                     о белые подштанники

руку,

         с носа утершую кровь.

Негр

         посопел подбитым носом,

поднял щетку,

                         держась за скулу.

Откуда знать ему,

                                что с таким вопросом

надо обращаться

                               в Коминтерн,

                                                      в Москву?

5. VII. Гавана.

МЕЛКАЯ ФИЛОСОФИЯ НА ГЛУБОКИХ МЕСТАХ

Превращусь

                       не в Толстого, так в толстого,—

ем,

      пишу,

                от жары балда.

Кто над морем не философствовал?

Вода.

Вчера

            океан был злой,

                                         как черт,

сегодня

               смиренней

                                   голубицы на яйцах.

Какая разница!

                           Все течет…

Все меняется.

Есть

         у воды

                      своя пора:

часы прилива,

                         часы отлива.

А у Стеклова

                       вода

                                не сходила с пера.

Несправедливо.

Дохлая рыбка

                         плывет одна.

Висят

           плавнички,

                              как подбитые крылышки.

Плывет недели,

                            и нет ей —

                                                ни дна,

ни покрышки.

Навстречу

                   медленней, чем тело тюленье,

пароход из Мексики,

                                    а мы —

--">