Ирина Николаевна Кнорринг , Николай Кнорринг - После всего. третья книга стихов (посмертная)

нечистой силы

И завелся в камине домовой.

Шуршит обоями, стучит по крыше,

Ползет в углу мохнатым пауком…

В осенней мгле шаги, как будто, слышу,

Не где-то бесконечно далеко.

Я подожду, пусть тихий ливень хлынет,

Мне хорошо в осеннем полусне.

Мохнатый домовой сидит в камине

И неутешно плачет обо мне.

9-X-25

Севр

«Я старости боюсь, не смерти…»

Я старости боюсь, не смерти,

Той медленной, как бред, поры,

Когда озлобленное сердце

Устанет от пустой игры.

Когда в волненьях жизни грубой

Ум станет властен над душой,

И мудрость перекосит губы

Усмешкой медленной и злой.

Когда тревога впечатлений

Сухой души не опалит,

Ни очертаньем лунной тени,

Ни бодрым запахом земли.

Когда вопросов гулкий ропот,

Ошибки, грезы и печаль

Заменит равнодушный опыт

И уж привычная мораль.

Когда года смотреть научат

На все с надменной высоты.

И станет мир наивно-скучным,

Совсем понятным и простым.

И жизнь польется без ошибки,

Без впечатлений и тревог,

Лишь в снисходительной улыбке —

Чуть уловимый холодок.

24-XI-25

Севр

ТАМ

Там даль ясна и бесконечна,

Там краски знойны и пестры,

И по долинам душный вечер

Горят арабские костры.

Там иногда далеко, где-то

Журчит прибой взметенных волн,

Там в  синих форменках кадеты

Играли вечером в футбол.

Там счастье было непонятно

И был такой же серый день,

Как те разбросанные пятна

Арабских бедных деревень.

Там безрассудные порывы

Мешались с медленной тоской,

Оттуда мир, пустой и лживый,

Казался радостной мечтой.

Там сторона моя глухая,

Где горечь дум узнала я,

Пусть ненавистная, пусть злая,

Вторая родина моя.

14-XI-25

Севр

«И вдруг слова о чести и о праве…»

Я ироничен и суше

Я злюсь, как идол металлический

Среди фарфоровых игрушек.

Гумилев

И вдруг слова о чести и о праве.

О доблестях неворотимых дней.

Швыряя пафосом средневековья,

Звеня напевом скрещенных мечей.

Тоска о том, что жизнь смеется глухо

И нет любви и темных взоров нет.

И голос ласковый над самым ухом

Мне говорил: «Восторженный поэт».

А у меня ровны все дни недели,

Жизнь холодна, как ворохи камней…

Раз хочется подраться на дуэли,

Раз подвиги еще не надоели,

— Наверно жить и легче и светлей.

10-XII-25

«Стучались волны в корабли глухие…»

Стучались волны в корабли глухие,

Впивались в ночь молящие глаза.

Вы помните — шесть лет тому назад

Мы отошли от берегов России.

И всё смогу забыть: и боль стыда,

И эти годы тёмных бездорожий,

Но страшных слов: «Да утопи их, Боже!» —

Я в жизни не забуду никогда.

12-XI-26

Севр

НОЧЬ

В окно сквозит ночной, туманный свет

И зеркало рассеянно сверкает.

Хоть музыканта, знаю, дома нет,

Но слышу я — виолончель играет.

Стоит в углу, раздув свои бока,

Звенят, гудят натянутые струны.

А я твержу, что вот — пришла тоска

Холодной ночью, матовой и лунной.

Не жаль того, что кончилось вчера.

Не жаль себя, и боль, и горечь эту.

Я буду тихо думать до утра.

Я буду тихо плакать до рассвета.

И ветер гулко стонет за стеной,

И бьется кровь, и сердце замирает,

И в первом этаже сама собой

Виолончель безумная рыдает.

21-II-26

Севр

СТИХИ

Юрию

Они отрадней, чем слова молитв.

Их повторять, ведь, то же, что молиться.

Я вижу, как туман встает с земли,

Я опускаю тихие ресницы.

--">