Алексей Анатольевич Макушинский - Свет за деревьями

Алексей Макушинский Свет за деревьями

ThankYou.ru: Алексей Макушинский «Свет за деревьями»

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Об этой книге

Свет за деревьями, идущий, как снег, летящий, льющийся свет, снег, всюду, сюда, всегда, не слабеющий свет. Это могли бы быть строки из стихов Алексея Макушинского. Близко, но не совсем. Интонация, метод улавливаются. Но в том-то и дело, что свойство настоящих стихов — их летучесть, газообразность. Думаешь — поймал, но сведенная кисть руки сжимает, как обертку, пустую оболочку улетевшего звука. В этом и есть оригинальность, неповторимость автора. Слышно многое, отзвуки, «шум времени», но за ним — голос автора. Голос Алексея, читающий тексты одного из своих лирических героев, слышится в каждой строке: волнистый, волнующийся, московский, акающий, но с германской интонацией «безродного космополита».

Впрочем, столь же безродного, как и его «земляк» Тютчев, как Набоков, Адамович, г-н Пнин, герр Кафка. Прочная, солидная языковая почва мастеровитого прозаика служит лишь взлетной полосой для легких летательных аппаратов строф свободного стиха автора, в свободном полете составляющих исчезающие письмена в облачном небе Баварии.

Жесткость и регулярность строки в части стихов служит скорее эхом ритмики Филипа Ларкина и Одена (в неуловимом переводе звука), чем отзвуками барабанной пальбы плаца российской поэзии. Метафоры порой подвигаются ближе к краю — и замирают, боясь сорваться в метафизические пропасти Рильке.

Явный историзм поэзии Макушинского — это попытка противостоять потоку антивремени, очертить на карте наше поле истории, имеющей пока еще какой-то здешний смысл. Это — противоборство страху энтропии надвигающегося «заката Европы».

В этой исторической, а для поэта значит и личной, ситуации — стихи это единственное, что остается. Поэт Алексей Макушинский заметил свет за деревьями и поймал его отражение, вопреки законам физики, согласно беззаконию лирики.

Андрей Грицман (Нью-Йорк)

Памяти Марка

Hier ist des Säglichen Zeit, hier seine Heimat.

R. M. Rilke

Другое начало

«Какое счастье умирать в Париже,

в больнице, в бедности, в мученьях… Смерть

есть смерть. Но все-таки: какое,

должно быть, счастье умирать в Париже,

в больнице, не в бараке, на матрасе,

не на вагонке». Я же смотрю на эти огромные

облака, проплывающие над миром,

эти площади, разбежавшиеся булыжником,

эти статуи на мосту. Я живу здесь.

Здесь, в Европе, в послесловии к прошлому.

Еще тени их проходят сквозь синее утро,

еще гул их прогулок медлит под этими сводами,

еще шепчет щебень о них в этих парках,

теченье рек продолжает их строки.

И ангелы улетают сквозь провода,

и сливки бискайских волн бьются в вафельный берег,

и дубы, и ясени шумят о загнанных, изгнанных.

Я обязан им всем, я бы не был, не будь их.

Никто не гнал меня, я сам выбрал это

движенье во времени, приближенье к небывшему.

Потому что все, никогда не кончаясь, закончилось.

И ясно видишь, глядя на облака и на площади,

как все соборы Европы, все ратуши,

все колонны сходятся, очень медленно, к гавани,

готовясь к отплытию, начиная другую историю.

20 октября 2003

«Города, которые проехали мы в то лето…»

Города, которые проехали мы в то лето,

обведенные тобою на карте,

Dieppe, Honfleur, Calais, его граждане,

идущие через площадь.

И похожие на площади гавани,

гавани, качание лодок,

фрукты моря,

разложенные в витрине,

мачты, клонящиеся друг к другу.

«Ничего, в общем, нет, только это

качание, эти блики —

toutes ces choses pensent par moi, ou je pense par elles —,

огромность --">