Макс Армай - 33 Буквы

азартом швыряют каменья,

Кто во имя добра исповедует зло.

Этот мир потрясает копьём, а не словом.

Ему Бродский – зануда и странный чудак.

Подливаем мы яд себе снова и снова,

Кто-то – чтобы забыться, а кто – просто так.

08.09.12

У меня голова – что бубнящий в углу телевизор...

У меня голова – что бубнящий в углу телевизор.

Между мною и миром – завеса из тысячи слов.

Только сон – в тишину, как в Шенген, долгожданная виза,

Что дадут, коль сочту караван бесконечный слонов.

Как с цветка – лепестки, обрываю по краю сознанье:

Слишком часто вербальность – тяжёлый душевный налог.

Пусть порой тишина и приходит как будто случайно,

Но едва обниму – она снова спешит за порог.

09.09.12

Каждый день я с жизнью играю в прятки...

Каждый день я с жизнью играю в прятки:

Делаю вид, будто меня вовсе и нету.

Но, увы, с вниманием у неё всё в порядке,

И она, хвать за шкирку, и тащит к свету.

И повертев меня так и эдак,

Словно бы я редкостная тварь какая,

Она брюзжит. – Ну, ты, блин, и калека!

И что с тобой делать? Прямо, не знаю!

А я болтаюсь. Беспомощно машу руками и ногами.

От растерянности громко хлюпаю носом.

И грустно думаю, что заболев однажды стихами,

Я перестал соответствовать современному спросу.

10.09.12

Я распахиваю дверь и сразу же спотыкаюсь о ступени...

Я распахиваю дверь и сразу же спотыкаюсь о ступени.

Чёрным провалом, подъезда зияет дупло.

Кто-то входит смело. У кого-то дрожат колени.

Ну, а мне… Мне давно уже всё равно.

Но останавливает какая-то полуправда.

Словно девятую Бетховена играют до мажор.

И тут кто-то кричит. – Не стреляй! Не надо!

Но гремит выстрел… И я в страхе бегу во двор.

10.09.12

Порой шедевр – что старуха...

Порой шедевр – что старуха:

Беззубый рот и щёк провал.

И лишь в глазах – пыланье духа,

И тайна, что не прочитал.

10.09.12

Неуверенно, словно боясь быть освистанным...

Неуверенно, словно боясь быть освистанным,

Солнце выглянуло из-за облака белого.

А внизу, прям с заброшенной пристани,

Лето шаг свой последний сделало.

Слишком горьким стал вкус одиночества.

Слишком холоден ветер с севера.

Так исполнило лето пророчество,

Прошептав. – А я так в себя верило!

11.09.12

Этот город, как древний, проснувшийся вирус...

Этот город, как древний, проснувшийся вирус,

Что терзает болезнью моё нутро.

Здесь любое время уходит в минус,

А любые дороги ведут к метро.

Обезумев от собственных вечных истерик,

Он, с рассвета до ночи, твердит одно:

- Дайте мне денег! Ещё больше денег! –

- А потом, в отчаянии, шагает в окно.

Его руки исколоты грязным шприцем,

Переполненным нефтью и наркотой.

Но себя он считает, не меньше, чем принцем,

Пусть с душою раба, под гнилой наготой.

И мечтая навеки забыть про совесть,

Он на ней вышил храм золотым крестом,

А потом всем попам сделал сзади прорезь,

Чтоб им было удобней махать хвостом.

11.09.12

Разрывая небо наполовину...

Оксане.

Разрывая небо наполовину,

Солнце уходило закатом в море.

Неужели это так надо миру,

Чтобы мы вечно жили в неволе?

Наш день скроен из сотни сюжетов.

И почти все достойны театра абсурда.

Мы с тобой искали бесконечное лето,

Но, наверно, не туда повернули судно.

12.09.12

Обжигает до боли роса...

Обжигает до боли роса,

Словно стылой зимою лёд.

Раз нельзя повернуть назад,

То упрямо иду вперёд.

Словно раненый дикий зверь,

За спасеньем бегу во мрак.

Кто-то запер души моей дверь

И любви погасил маяк.

13.09.12

Перерезая тугую сна пуповину...

Оксане в День Рождения.

Перерезая тугую сна пуповину,

Каждое утро рождаюсь снова.

И сразу же руками тянусь к любимой,

Словно ребёнок к матери, такой родной, но ещё не знакомой.

И прижимаясь ухом к ударам её сердца,

Я брожу по садам библейского рая.

И не давая ей встать и одеться,

Лишь шепчу. – "Побудь со мной ещё, дорогая!"

14.09.12

Я с надеждой заглядываю дню в глаза...

Оксане в День Рождения.

Я с надеждой заглядываю дню в глаза.

Я считаю цифры в счастливом билете.

Но каждый раз меня безжалостно режет --">