Константин Яковлевич Ваншенкин , Ольга Владимировна Сульчинская , Михаил Дынкин , Ирина Васильевна Каренина - Сборник стихов

Всю новую литературу.

ЖЕНСКИЕ НОГИ

         Женские ножки почти не видны, —

Будто от скверной погоды

Им объявили подобье войны

Брюки приевшейся моды.

         В мае сирень зацветает бегом,

Смутные дарит надежды.

Женские голые ноги кругом —

Летняя форма одежды.

РОМАНЫ

         Рассказы о своих романах

У смелых женщин городских

В подробностях, больших и малых,

Подостовернее мужских.

         А выданные без утайки,

Изобретательно-пусты,

Солдатско-зэковские байки

Порой похожи на мечты.

ТРОТУАР

         В тень укрылся уличного тента,

В сутолоку движущихся тел,

Потому что видеть её с кем-то

Он в который раз не захотел.

         Бывшую и чуточку иную,

Ту, что так безжалостно ушла,

Он, её мучительно ревнуя,

Продолжал любить из-за угла.

ЖЕНЩИНА В СИТЦЕВОМ ПЛАТЬЕ

         Женщина в ситцевом платье

В доме пока что одна,

Жарит на кухне оладьи.

Вот уже миска полна.

         Ловкое это уменье

Или почти ремесло, —

Главное в жизни именье,

Что по наследству пришло.

         В той ненавязчивой школе,

На золотом рубеже —

То ли от бабушки, что ли,

То ли позднее уже.

         Вот и последняя точка.

И наконец налегке

В дверь ожидает звоночка —

Руки пока что в муке.

Ольга Сульчинская. Царское солнце воюет воздушную гору

«Среднерусские сумерки. Дачи…»

Среднерусские сумерки. Дачи.

Сноп жасмина за каждым забором.

Ничего не могло быть иначе,

И не мучай себя этим вздором!

Между лесом и небом потерян,

Слышишь, где-то на дальнем участке,

Спотыкаясь, подвыпивший тенор

Вспоминает о счастье?

Не зови себя именем жажды —

Реки ходят незваными в гости.

И кого мы любили однажды,

Будут с нами и после.

И нигде не случилось ошибки.

И уже никогда по-другому.

Дождь шуршит, и речные кувшинки

В темноте подбираются к дому.

ПАДЕНИЕ ЗЕРКАЛА

Зеркало падает. Зеркало долго летит,

Словно Кармен из зубов свою красную розу,

Не выпуская внезапно открывшийся вид

Неба за окнами. Словно ища в нём опору.

Дашь мне ладонь. Есть о будущем что рассказать.

Только вот сам ты едва ли готов к разговору.

Счастье — как слово, которое трудно сдержать.

Легче исполнить угрозу.

Зеркало падает. В окнах воздвигся закат.

Алым и белым представ изумлённому взору,

Царское солнце воюет воздушную гору.

Блики скользят.

Зеркало падает. Словно на сцене Кармен

Долго поёт и танцует ещё перед смертью,

Тёмные юбки клубя возле круглых колен

И забывая про узкое лезвие в сердце.

Хочешь попробовать? Вечное чувство вины

Не позволяет прервать — но замедлить паденье

Можно. Темнеет. Стемнело. И с той стороны

Звёзды растут и деревья.

Зеркало ловит их и, запрокинувшись, пьёт.

Меццо-сопрано затягивает ариозо.

Мы пристегнули ремни и готовы в полёт.

И не заметишь, как будущее настаёт…

Где-то я видела — где? — эту синюю розу.

«Я покупала пудру „Кармен“ за восемь копеек…»

Я покупала пудру «Кармен» за восемь копеек

Я колупала синюю краску старых скамеек.

Я поджидала мальчика Мишу возле подъезда.

Запоминала, как оказалось, время и место.

Вот тебе слепок — вот тебе свиток — вот тебе снимок.

Словно нелепый выплыл из речки старый ботинок,

Выпал на берег, скалит он зубки, просит он каши.

Горести наши, глупости наши, радости наши.

Хлорки и тряпки въедливый запах, детского сада,

Каши-компота, тихого часа, мелкого ада,

Мокрой извёстки, свежей побелки, школьной столовки…

Время гораздо что на проделки, что --">