Лидия Ивановна Аверьянова - Vox Humana

тебе».

И еще сказал он: «Накануне

Лучших лет училась ты любви.

И как только красный ветер дунет –

Разлетятся ангелы твои».

И закончил: «Маленькая, кто ты,

Чтобы за руку я взял, любя:

Посмотри, какою позолотой

Наша слава ляжет на тебя».

<1923>

<10>.«Вставали дни, дряхлел и падал Рим…»

Вставали дни, дряхлел и падал Рим,

Росли названья славы и свободы,

Но с византийским именем твоим

Связала я девические годы.

Всё глубже раны варварским мечом,

Но плещет имя крыльями покоя,

И хорошо войти в прохладный дом

От звона стрел, от пламенного зноя.

Легки, как лани, стрелки на часах,

Седеет прядь, журчат года глухие,

И медленно качается в веках

Дарохранительница – Византия.

<1923>

<11>. «…И снова затворилась дверь…»

…И снова затворилась дверь

Твоей тоски, твоей свободы.

Терпенье, улицы и годы

Шагами медленными мерь…

Но не безумствуй, не кляни –

Когда-нибудь из темной дали

Придет и он, твоих сандалий

Достойный развязать ремни.

Начало 1920-х гг.

ВТОРАЯ МОСКВА

Товарищу, назвавшему себя АЛЕКСАНДРОМ ФОКИНЫМ на пути Ростов/Дон – Москва, 2 сентября 1924 года

СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ

Червонным золотом горит Москва.

И – крылья алой лебединой стаи –

Знамена плещут и шуршат слова,

Всемирной новью пьяно зацветая.

Когда б он встать, когда б он видеть мог,

Едва раздвинув стены мавзолея,

Как с каждым годом неизбежней срок

Земным плодам, что он с любовью сеял.

Не призрак по Европе – плоть идет

Широкоплечей силой, злой и голой. –

Звени, звени сквозь вычурный фокстрот,

Ближайших лет простая Карманьола!

1924

ДЖОН РИД

Хорошо в свинцовой колыбели

Отдыхать под Красною стеной:

Не пришлец ты был здесь на неделе,

А товарищ сильный и родной.

Полюбил наш бурный скифский берег

И в тифозном, медленном бреду

Ты уже, над картой двух Америк,

Смутно видел красную звезду.

Ничего, что мнем твои страницы,

В заскорузлых пальцах теребя:

В крепком сердце самой вещей птицы

Наша память пестует тебя.

Золотой ордою комсомолья

Снова повесть будет прочтена,

Как терзалась родовою болью

Десять дней огромная страна.

С этой книгой станут наши дети,

Обновленной верные земле,

Под тяжелой славою столетий –

Третьей стражей в мировом Кремле.

1924

ТРИ УЗЛА

В память лучших, три узла тугие

Завяжи на нити золотой,

Вот какою стала ты, Россия:

Самой крепкой, стройной и простой.

Оглянись на путь большой и странный

Ни одной не выпавший стране:

К воле плыл он, первенец желанный,

Стенька Разин в расписном челне.

И еще не отзвенело слово

И не стихла волжская вода,

Как мужицкой славе Пугачева

Поклонились в пояс города.

А недавний, разве он – не сын твой,

Тот, кто встал над омутом Москвы,

Кто тебе кровавую косынку

Повязал вкруг буйной головы.

Так греми же праведной Европе

Комсомольским хохотом в лицо:

Слишком трудно стаей ржавых копий

Пошатнуть кремлевское крыльцо.

1924

МОЯ СТРАНА

Что мне посох, если насмерть ранен

Бредом я, и песнь моя хмельна:

Ведь кругом от грани и до грани –

Алым маком зацвела страна.

Широки поля твои, Россия,

Колокольни тонкие остры —

И горят, горят в глаза сухие

Неуемным пламенем костры.

Ах, зови, звени, пылай – доколе

Не придет орда сыновних рук

Медный голос этих колоколен

Перелить в густой машинный стук?

И пока любовь моя, скитаясь,

Горько чует верную тропу --">