Ирина Владимировна Лунгу - «Свет моей души»

дне,

Наверху в предвкушеньи любви замирая.

Отыскав меня в смертной моей глубине,

Ты вернул мне сегодня тот ключик от рая…

* * *

Шахматы, плед, терпкость виски в бокале,

Звёзд мириады хрустально звенят.

Долго с тобой мы друг друга искали,

Долго пытались друг друга понять.

Бархатность слов, вкус твоих поцелуев,

И баритонность любимого смеха,

Рядом с тобою душа торжествует,

Перекликаясь с душой твоей эхом.

Я, подперев кулачком подбородок,

Нежно смотрю на тебя, изучая.

Быть с тобой рядом — вот это свобода,

Взгляд твой ловить, цвета крепкого чая.

Перехотеть уходить в неизвестность,

Быть лишь твоей, подойдя слишком близко.

Снова влюбиться в твою «интересность»,

Шахматы, плед, вкус Шотландского виски…

* * *

Мой любимый и мой невозможный,

Мой чужой и безмерно родной,

Нежно-ласковый и осторожный,

Тихий, громкий, но всё-таки мой!

Я люблю тебя! Только за это

Можно сердце и душу отдать,

Клясться в верности тьмою и светом,

Не боясь этот мир потерять.

Ты учил меня не торопиться,

Ты был рядом сегодня и здесь,

И не раз мы успели проститься,

Прежде, чем обрели то, что есть…

Этот маленький мир, светом созданный,

Мне так дорог, что не передать.

Выстлан болью, разлукой и грозами,

За него жизнь готова отдать.

Ты со мной, — это самое важное,

Лишь тебя я не в силах забыть.

Поняла, пусть не сразу, однажды я:

Только ты так умеешь любить…

* * *

Я целиком была твоей, а ты не понял,

И мимо проходил сто тысяч раз…

Дарил мне вместо роз букеты боли,

Которую я помню по сей час.

Ты уходил легко, без сожалений,

Оставив позади мои осколки.

Я твой аксессуар под настроенье,

Который ты порою клал на полку.

Захлопывал ты за собою двери,

И оставалась я в безумстве ночи.

И говорила я себе: «Не верю»,

Хотя читать умею между строчек.

Ты уходил…Не раз, не два, не три…Не десять,

Не видя, как тобою я болею.

Теперь я стала боли лёгкой песнью,

А раньше целиком была твоею.

* * *

Расстаться с тобой — оторвать половину души,

А позже развеять её ненавистный пепел.

И с каждой секундой себя умолять — дыши!

Познай до конца всё отчаянье боли и степень.

Умри в тишине миллиарды проклятых раз,

Воскресни опять, в этой горечи задыхаясь,

И помни себя в отраженье любимых глаз,

От прошлого счастья в агонии отрекаясь.

Попробуй понять, что, наверное, это крах,

И вниз упади, на осколки из льда разлетаясь,

Гони от себя возвращения к жизни страх,

С дыханием смерти любовно переплетаясь.

А ты просто сделай шаг в тишине ночной,

И мне улыбнись, протянув в пустоту ладони.

О, Господи! Что же опять ты творишь со мной?

Не слыша, как сердце моё одиноко стонет.

А через мгновения снов, миллионы лет,

Которые позже покажутся мне секундой,

Увидишь в глазах моих боли отвратной след,

В объятьях её мне дышалось безумно трудно.

К себе прижимай так, как будто в последний раз,

И веру верни, что вокруг снова мир чудесный.

И видя себя в отраженьи любимых глаз,

В мгновенье, как феникс из пепла опять воскресну…

* * *

Она умеет разжигать к себе любовь,

Она умеет сделать так, чтоб ненавидел.

Она умеет капнуть яда в твою кровь,

И лишь за то, что ты её обидел.

Она умеет отравлять покой и сон,

Своим присутствием, что в мире нет дороже.

Она умеет выходить из жизни вон,

Лишь для того, чтоб дальше жить под кожей.

И, кажется порой, лекарства нет,

И от неё лечиться невозможно.

И на вопрос «Зачем?», — её ответ,

Бывает однотипно-односложным.

И всё-таки, поверьте, ей нужна,

Точнее, просто жизненно необходима

Любовь, которая огромной быть должна.

И та, которая пройти не сможет мимо.

Тогда, должно быть, на века она

Возможность полюбить уразумеет,

Любовью сможет отплатить сполна.

Ах, --">