Ирина Владимировна Одоевцева - Собрание стихотворений

1922

БАЛЛАДА ОБ ИЗВОЗЧИКЕ

Георгию Адамовичу

К дому по Бассейной, шестьдесят,

Подъезжает извозчик каждый день,

Чтоб везти комиссара в комиссариат –

Комиссару ходить лень.

Извозчик заснул,

Извозчик ждет,

И лошадь спит и жует,

И оба ждут, и оба спят –

Пора комиссару в комиссариат.

На подъезд выходит комиссар Зон,

К извозчику быстро подходит он,

Уже не молод, еще не стар,

На лице отвага, в глазах пожар –

Вот каков собой комиссар.

Он извозчика в бок и лошадь в бок

И сразу в пролетку скок.

Извозчик дернет возжей,

Лошадь дернет ногой,

Извозчик крикнет: «Ну!»

Лошадь поднимет ногу одну,

Поставит на земь опять,

Пролетка покатится вспять,

Извозчик щелкнет кнутом

И двинется в путь с трудом.

В пять часов извозчик едет домой,

Лошадь трусит усталой рысцой,

Сейчас он в чайной чаю попьет,

Лошадь сена пока пожует.

На дверях чайной — засов

И надпись: «Закрыто по случаю дров».

Извозчик вздохнул: «Ух, чертов стул!»

Почесал затылок и снова вздохнул.

Голодный извозчик едет домой,

Лошадь снова трусит усталой рысцой.

Наутро подъехал он в пасмурный день

К дому по Бассейной, шестьдесят,

Чтоб вести комиссара в комиссариат –

Комиссару ходить лень.

На подъезд выходит комиссар Зон,

К извозчику быстро подходит он,

Извозчика в бок и лошадь в бок

И сразу в пролетку скок.

Но извозчик не дернул возжей,

Не дернула лошадь ногой.

Извозчик не крикнул: «Ну!»

Не подняла лошадь ногу одну,

Извозчик не щелкнул кнутом,

Не двинулись в путь с трудом.

Комиссар вскричал: «Что за черт!

Лошадь мертва, извозчик мертв!

Теперь пешком мне придется бежать,

На площадь Урицкого, пять».

Небесной дорогой голубой

Идет извозчик и лошадь ведет за собой.

Подходят они к райским дверям:

«Апостол Петр, отворите нам!»

Раздался голос святого Петра:

«А много вы сделали в жизни добра?»

— «Мы возили комиссара в комиссариат

Каждый день туда и назад,

Голодали мы тысячу триста пять дней,

Сжальтесь над лошадью бедной моей!

Хорошо и спокойно у вас в раю,

Впустите меня и лошадь мою!»

Апостол Петр отпер дверь,

На лошадь взглянул: «Ишь, тощий зверь!

Ну, так и быть, полезай!»

И вошли они в Божий рай.

1921

«Ты заснул тревожным сном…»

Ты заснул тревожным сном.

Вьётся белый голубь под твоим окном,

И шумит ветвистый кипарис зелёный

В лёгкой тишине.

Мой печальный, навсегда влюблённый,

Ты с другой во сне.

Ночь, мороз и колкий снег.

По Неве замёрзшей узких санок бег;

С нею мчишься ты, с бледною и злою,

К морю, всё скорей.

Но не бойся, милый, я с тобою

В комнате твоей.

1922

«За старой сосной зеленела скамья…»

За старой сосной зеленела скамья,

Дорожки вели неизвестно куда,

И детьми мы были – ты да я

У голубого пруда.

Ты тихо сказал: «Там за камнем – дракон

С тремя головами, зелёный и злой.

К обеду съедает девочку он,

Но ты не бойся – ведь я с тобой».

Нет, там не дракон, там добрый медведь.

У него медвежата и липовый мёд,

Он умеет плясать и любит реветь,

С утра он нас в гости ждёт.

Я проснулась. Белое утро зимы,

Белый, торжественный Петроград.

И это сон, что дети мы,

И сном оказался драконий сад.

И я рада, что храброго мальчика нет,

И не нужен мне добрый медведь.

Чего мне желать? О чём мне жалеть,

Если ты меня любишь и ты – поэт?

октябрь 1921

«Остроконечные чернеют в небе крыши…»

Остроконечные чернеют в небе крыши;

Спит город тяжким сном.

Шаги мои быстры, и сердце бьется тише.

Вот и знакомый дом.

Да. Окна пестрые, и на стене распятье,

И сад в левкоях сплошь.

Повсюду --">