Иосиф Александрович Бродский - Стихотворения и поэмы (основное собрание)

ограде

Снег в сумерках кружит, кружит.

Под лампочкой дворовой тлеет.

В развилке дерева лежит.

На ветке сломанной белеет.

Не то, чтобы бело-светло.

Но кажется (почти волнуя

ограду) у ствола нутро

появится, кору минуя.

По срубленной давно сосне

она ту правду изучает,

что неспособность к белизне

ее от сада отличает.

Что белый свет -- внутри него.

Но, чуть не трескаясь от стужи,

почти не чувствуя того,

что снег покрыл ее снаружи.

Но все-таки безжизнен вид.

Мертвеет озеро пустое.

Их только кашель оживит

своей подспудной краснотою.

1964

* Текст приводится по СИП, где датирован 1964-м годом. -- С. В.

-----------------

x x x

Кто к минувшему глух

и к грядущему прост,

устремляет свой слух

в преждевременный рост.

Как земля, как вода

под небесною мглой,

в каждом чувстве всегда

сила жизни с иглой.

И невольным объят

страхом, вздрогнет, как мышь,

тот, в кого ты свой взгляд устремишь,

из угла устремишь.

Засвети же свечу

на краю темноты.

Я увидеть хочу

то, что чувствуешь ты.

В этом доме ночном,

где скрывает окно,

словно скатерть с пятном,

темноты полотно.

Ставь на скатерть стакан,

чтоб он вдруг не упал,

чтоб сквозь стол-истукан,

словно соль проступал,

незаметный в окне,

ослепительный путь -

будто льется вино

и вздымается грудь.

Ветер, ветер пришел,

шелестит у окна,

укрывается стол

за квадрат полотна,

и трепещут цветы

у него позади,

на краю темноты,

словно сердце в груди.

И чернильная тьма

наступает опять,

как движенье ума

отметается вспять,

и сиянье звезды

на латуни осей

глушит звуки езды

на дистанции всей.

<?>

* Текст приводится по неизвестному источнику. -- С. В.

-----------------

x x x

Мне говорят, что нужно уезжать.

Да-да. Благодарю. Я собираюсь.

Да-да. Я понимаю. Провожать

не следует. Да, я не потеряюсь.

Ах, что вы говорите -- дальний путь.

Какой-нибудь ближайший полустанок.

Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.

Я вовсе налегке. Без чемоданов.

Да-да. Пора идти. Благодарю.

Да-да. Пора. И каждый понимает.

Безрадостную зимнюю зарю

над родиной деревья поднимают.

Все кончено. Не стану возражать.

Ладони бы пожать -- и до свиданья.

Я выздоровел. Нужно уезжать.

Да-да. Благодарю за расставанье.

Вези меня по родине, такси.

Как будто бы я адрес забываю.

В умолкшие поля меня неси.

Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.

Как будто бы я адрес позабыл:

к окошку запотевшему приникну

и над рекой, которую любил,

я расплачусь и лодочника крикну.

(Все кончено. Теперь я не спешу.

Езжай назад спокойно, ради Бога.

Я в небо погляжу и подышу

холодным ветром берега другого.)

Ну, вот и долгожданный переезд.

Кати назад, не чувствуя печали.

Когда войдешь на родине в подъезд,

я к берегу пологому причалю.

<?>

* Текст приводится по СИП. -- С. В.

-----------------

x x x

Мы незримы будем, чтоб снова

в ночь играть, а потом искать

в голубом явлении слова

ненадежную благодать.

До того ли звук осторожен?

Для того ли имен драже?

Существуем по милости Божьей

вопреки словесам ворожей.

И светлей неоржавленной стали

мимолетный овал волны.

Мы вольны различать детали,

мы речной тишины полны.

Пусть не стали старше и строже

и живем на ребре реки,

мы покорны милости Божьей

крутизне дождей вопреки.

<?>

* Текст приводится по неизвестному источнику. -- С. В.

-----------------

Наступает весна

Дмитрию Бобышеву

Пресловутая иголка в не менее достославном стоге,

в городском полумраке, полусвете,

в городском гаме, плеске и стоне

тоненькая песенка смерти.

Верхний свет улиц, верхний свет улиц

всё рисует нам этот город и эту воду,

и короткий свист у фасадов узких,

вылетающий вверх, вылетающий на свободу.

Девочка-память бредет по городу, бренчат в ладони монеты,

мертвые листья кружатся выпавшими рублями,

над рекламными щитами узкие самолеты взлетают в небо,

как городские птицы над железными кораблями.

Громадный дождь, дождь широких улиц льется над мартом,

как в те дни возвращенья, о которых мы не позабыли.

Теперь ты идешь один, идешь один по асфальту,

и навстречу тебе --">