Владимир Владимирович Турапин - И будет радость

                                       как в больнице,

Но кудесница муза моя,

Обнимая, уводит меня исцелиться

В золотые, родные края.

Там в вишневом саду воду пью из колодца,

А вокруг звонкий утренний свет,

И заря моим детством задорно смеется,

Забывая, что мне тридцать лет.

Ничего не отнять, можно только прибавить,

Голос мой обрамлен синевой.

Сколько раз я мог землю по дури оставить,

Но хватило сил крикнуть: живой!

Греховодные реки блудливой столицы

За пять лет я успел переплыть,

Но теперь родниковой июльской водицей

Буду сердце свое я лечить.

Весь ромашковый снег соберу я в охапку,

Атаманя шмелиной братвой.

Дотянусь и надену солнце,

                                 солнышко-шапку,

На весь мир прокричав:

«Я живой!»

Москва, 1989

«Я снова в лодке юности…»

Я снова в лодке юности,

И пусть года и трудности,

И пусть еще не сильный голосок,

Но я поэт Поляны,

Где парни хулиганы,

Где речки Цны веселый говорок.

Девчонки повзрослели,

Ребята захмелели,

Деревья в небеса ушли гулять.

Про это мы не пели,

И струны захотели

Тремя аккордами о многом рассказать.

Когда луна смеется,

Мне это удается.

И пусть теперь поют на новый лад,

Но клубные эстрады

Не сделают преграды —

Ведь о Поляне сердцем говорят.

Здесь други и подружки,

Здесь вместо рюмок кружки,

И я опять в крестьянском бытие.

Не лейте мне, ребята,

Хмельного суррогата,

Пора задуматься о трезвом житие.

«Спал в обнимку с рыжим стогом…»

Владимиру Львову

Спал в обнимку с рыжим стогом

Под «шу-шу» мышей,

Месяц — юный недотрога —

В звездном шалаше,

Охранял покой мой детский

До туманных блес...

Деревенским, деревенским

Я мальчишкой рос.

Царство мартовского снега

Я к себе манил.

И в зарю нырял с разбега,

А отец бранил.

Батя был сердитым, резким,

Жить любил всерьез...

Деревенским, деревенским

Я мальчишкой рос.

От распахнутых раздолий

Часто я дурил.

Лес-дремуша хмурил брови

И слегка журил.

Детства радужные фрески

В трещинках от слез...

Деревенским, деревенским

Я мальчишкой рос.

«Плывет деревня над рекой…»

О.С.

Плывет деревня над рекой,

Плывет деревня.

И в тишине такой покой,

Что спят деревья.

Березы, липы, ивняки

К домам ребристым

Прижались, словно плавники,

Дыша волнисто.

Колодец выщербленным ртом

Ведро глотает,

С лугов стога спешат гуртом,

Туман их мает.

Луна покинула зенит,

Смешно зевая,

Вдогонку филин ей кричит.

Как нечисть злая.

А петухи ему в ответ

Взахлеб смеются,

И в красном яблоке рассвет

На синем блюдце.

Да, мне сегодня не уснуть,

В душе согласье.

Я провожаю солнце в путь

И верю в счастье.

Константиново, июль—август 1987 г.

«Дождик шепчет: «Шу-шу-шу…»»

Дождик шепчет: «Шу-шу-шу,

Я подкрался к шалашу,

В шалаше такое!..

Одним словом — двое.

Парень да деваха —

Ни стыда, ни страха:

Мокнут, но хохочут

И вовсю стрекочут.

Попримяли травы

Летние забавы,

И на все мое «шу-шу»

Нету дела шалашу.

Час хлещу, как из ведра,

Ну а им все — от бедра.

Хиханьки да хахоньки —

Будет кто-то махонький.

Знаю я чего шу-шу:

В шалаше их распишу —

Ваню да Алену,

Чтобы по закону.

А теперь влюбляйтесь,

Радугой венчайтесь!»

«Батя баню конопатил…»

Батя баню конопатил,

Приговаривал:

— Шесть десятков отлопатил, —

Пот выпаривал.

Вот и --">