Екатерина Годвер (Ink Visitor) - Катится камень

что ищешь, то и обрящешь.

У него же — ни звучания, ни мелодии.

Да где это видано: играть на рояльных струнах?

Не концерт — пустая бравада, пародия…

Должно быть, он и вправду

безумен.

Карандаш

Задумчивый старик в небесной мастерской

Заваривает чай и щедро сыплет рифмы.

Он пишет жизнь твоей нетвердою рукой,

Не думая о том, что стачивает грифель.

Он — чудотворец, ты — покорный инструмент.

Ему, а не тебе достанутся овации.

Но ты готов на все за шанс поймать момент

И на свой лад, тайком, подправить пунктуацию…

II

Стеклянный человечек

 —

В доме сумрачном и хмуром,

На шкафу обетованном —

В череде других фигурок

Человечек жил стеклянный.

 —

По наследству от природы

Лишь стекло ему досталось:

Человечек был уродлив

И внушал собою жалость.

 —

Сам кривой — взглянуть противно,

Пара шрамов в виде трещин…

Враз его прозвали «быдлом»

Все фарфоровые вещи.

 —

Но давно лишившись слуха

Вместе с разумом и речью,

Знать не знал — ни сном, ни духом,

Наш стеклянный человечек

 —

Про презрение, про жалость

И про ненависть соседей.

Хорошо ему стоялось

На надежной шкафа тверди.

 —

Может, думалось про что-то,

Может, сны какие снились,

Про детей, семью, работу,

И другие «счастья» жизни.

 —

Если свет звезды стоВаттной

Задевал его макушку,

Преломлялся многократно

Луч в стеклянной черепушке —

 —

И как будто солнца блики

Разбегались по квартире.

В этот миг урод безликий

Многих был красивей в мире.

 —

Не фигурка — загляденье!

Но, как только свет погасят,

Растворится наважденье —

Все вернется восвояси.

 —

И опять соседи пилят:

«Занимаешь столько места!

Чтоб тебя уже разбили —

Нам и так на полке тесно!»

 —

Жизнь ключом к реке стремится —

Торопливо и устало.

Вот пришла пора случиться

Предсказуемому финалу.

 —

Раз, придя домой под вечер,

Я плечом задела полку…

Был стеклянный человечек —

А теперь стекла осколки.

 —

Ну, да мне какое дело?

Целый полк таких уродцев,

Наштампованных «системой»,

В магазинах продается.

 —

Но прошла лишь пара дней —

Без фигурки стало грустно.

Новый краше и стройней,

Только светит как-то… тускло?

Книжные дети нового века

 —

Растворились в пожарах Берлинские Стены,

Но содвинуты кружки, нахмурены брови:

Сторожей поколенью достойная смена —

Поколенье философов, жаждущих крови.

 —

В чистых залах собраний, на кухнях «совковых»,

По дворам, по лесам у костров на рассвете,

Ищут старую правду и спорят о новой

Пережившие прошлое книжные дети.

 —

Не нужны им ни пепси, ни джинсы, ни гласность —

Не хватило беды, революций, войны.

Каждый ищет врагов, каждый ищет опасность —

И находит ее посреди тишины.

 —

Идеалы и цели плодятся, как крысы.

Суть у многих одна — только разный жаргон.

В них про долг и про братство бессчетные мысли,

Вместе с верой в незыблемый джунглей закон.

 —

Так рождаются новые сказки о мире,

Где вся правда — в руках, где ресурсы — ничто,

Где царят первобытные разум и сила.

Сказки тех, кто не знал и не знает про то,

 —

Что звериная ярость есть следствие голода,

Да такого, что в книжках о нем не прочесть.

Что желание жить служит храбрости поводом,

Без привычных отсылок на верность и честь.

 —

Поколение тех, кто погряз в переменах,

Покорявшихся без разрушения стен.

Как бы не было жалко всех честных стремлений,

Я надеюсь, они завершатся. Ничем.

 —

Примечание: написано 05.2009.

Зарево

 —

Каждый новый --">