Руслан Рустамович Бирюшев - Тяжёлый день лета 1808 года

рассмотрел их неплохо — крепко сбитые чёрно-алые твари, напоминающие некрупных быков, только с целой короной из рогов и лишней парой конечностей на спине. Вместо копыт эти растущие из-за лопаток лапы оканчивались острыми костяными лезвиями, как у крестьянской косы. По воспоминаниям беженцев, и пасти у Гончих были огромные, наполненные клыками на зависть волкам.

Шестифунтовки ударили залпом, как только чёрная живая волна приблизилась на дистанцию стрельбы. Чугунные ядра упали в гущу стаи, взметнув в воздух целые фонтаны алой крови и разорванной плоти. Гончие рассыпались, разбились на мелкие группки, в какие поди попади из орудия. Но скорости не сбавили — они чуяли людей впереди, и ярость сводила их с ума. Второй залп орудия дали «дальней» картечью. Артиллеристы превзошли себя — им удалось накрыть несколько групп Гончих. Град раскалённого металла выкосил каждую из групп на половину. Но больше ждать было нельзя.

— Кавалерия — вперёд! — Буле махнул рукой.

Заиграл рожок. Карабинеры прошли между редутами, держа на луках сёдел изготовленные к бою карабины, вновь построились двумя шеренгами уже перед укреплениями. Рысью двинулись навстречу врагу. А над далёким лесом появился хозяин Гончих. Не из лесу, именно что «над». Эсраил выделялся среди других чудовищ оригинальным обликом — он напоминал стену чёрного клубящегося тумана шириной в четверть горизонта и высотой с главную башню какого-нибудь старинного замка. Над туманной стеной на гибких стеблях покачивались три тёмно-красных шара — то ли глаза, то ли ещё что. Будь у улиток Ад, и сиди в том аду улиточный Сатана, его усики, пожалуй, выглядели бы именно так.

— Приполз, проклятый. — Процедил сквозь зубы капитан, стискивая до боли в пальцах рукоять шпаги. — Ну что, просим в гости.

Карабинеры уже наскочили на Гончих, осыпали градом пуль, промчались мимо них. Закружили группки зверей, сбили с толку, разрядили в них и пистолеты. Галопом помчали назад, в сторону редутов, где над брустверами уже торчали сотни фузейных стволов.

К Буле вдруг подбежал юный су-лейтенант из тылового охранения и растерянно доложил:

— Господин капитан… там… приехали…

— Кто? — Не понял Буле, отвлекаясь от наблюдения за боем.

— Там. — Вместо ответа су-лейтенант ткнул пальцем. Обернувшись, Буле увидел, что посреди чистого поля за лагерем отряда остановился крытый экипаж, запряжённый четвёркой вороных. Дверца экипажа уже была открыта, и двое мужчин в гражданских платьях помогали сойти наземь третьему пассажиру — или скорее, пассажирке. Фигура третьего гостя, пусть и облачённого в мужской костюм, была слишком уж хрупкой для мужчины, и слишком высокой для подростка. Спрыгнув наземь, женщина посмотрела в сторону редутов (на её лице что-то блеснуло — наверное, очки), протянула руку и приняла у кого-то невидимого, остающегося внутри экипажа, длинный серый свёрток.

— Это кто такие, и почему их не завернули обратно? — Рыкнул капитан.

— Они… бумаги предъявили. С подписями… — Перепуганный юноша, отвечая, смотрел даже не в лицо командиру, а за его плечо, на надвигающегося Эсраила.

— Чьими подписями? А, дьявол… — нарастающий топот копыт заставил капитана вновь обратить внимание на поле боя. Карабинеры проскакали мимо редутов, опережая разрозненных Гончих всего на несколько корпусов. Всадники понесли потери, но пока небольшие — зверям досталось сильнее. За последним карабинером пехотинцы спешно выставили рогатки, смыкая линию обороны. Тотчас же треснул ружейный залп — тяжёлые пули пехотных фузей выкосили первые ряды Гончих, как траву. Но сильно поредевшую волну это не остановило — звери налетели на рогатки у оснований редутов и между ними, визжа от ярости, продолжили рваться вперёд, напарываясь на деревянные колья, карабкаясь друг на друга. Грянул второй ружейный залп. Перестроившиеся карабинеры подскакивали к трещащим под напором стаи рогаткам и рубили особо наглых тварей палашами. И тут над полем боя разнёсся трубный глас. Протяжный, оглушающий, вибрирующий. Земля задрожала под ногами, с брустверов осыпалась земля. Туман в центре Эсраила расступился, открывая вид на четвёртый багровый шар — тот крепился к среднему усику на середине его длины, и светился красным, напоминая закатное солнце.

— Есть! — Воскликнул Буле. — Вот ядро! Посыльный, передайте на батарею…

Два крайних усика наклонились к среднему. Из венчающих их шаров --">