Анатолий Анатольевич Махавкин - Немного огня

Франциском из Следственного Департамента. Тот сообщил, что за ночь удалось обнаружить ещё семь обескровленных тел. Ведьм задержать не получилось, но вполне очевидно, что аппетиты чертовок растут. Значит, час большой беды приближался и стоило срочно добыть, хотя бы немного ценной информации. Почему Верховный не скажет всё? Или пользуется источником, который не желает раскрывать? Бывало и такое.

Остановившись на площади, разделявшей Резиденцию Инквизиции и Собор Святого Петра, клирик перекрестился и посмотрел в темнеющее небо. Вечернюю службу он пропустил, но куратор должен простить, учитывая сложившиеся обстоятельства. Мимо медленно прошествовала вереница монахов в тёмных рясах. Этим-то что, поужинали и спать, до полуночи. А вот когда придётся уснуть ему? Впрочем, он сам выбрал стезю защитника.

Охраны прибавилось. Пару раз клирика остановили, пока он шагал по булыжникам площади и ещё раз тщательно проверили документы и знак на входе в Департамент. Былых разгильдяев сменили рослые рыцари в тяжёлых доспехах. Что им удавалось рассмотреть через опущенные забрала глухих шлемов — одному Богу известно.

Последний раз знак пришлось доставать у самой приёмной Верховного. И вновь гигант в латах осторожно принимал в ладонь круглый медальон, пока его напарник держал руку на рукояти широкого меча. Не хотелось клеветать на Верховного, но всё это уж чересчур напоминало то психическое заболевание, когда опасаешься даже мыши.

Раздражение от бесконечных проверок ещё больше усилилось, стоило увидеть лоснящуюся жиром физиономию брата Карла — секретаря Верховного. Вот уж кто не отказывает себе ни в каких плотских удовольствиях!

— Побеседовать? — секретарь даже поперхнулся от негодования. — Брат, ты с ума сошёл? Мало того, что Ему! — он сделал ударение и закатил глаза, — Нездоровится, так ещё и целая куча первостепенных дел. У тебя-то, что за срочность?

— Да так, пустячок один, — сквозь зубы процедил гость, — великий шабаш. Думаю, он случится в самое ближайшее время, но появилась возможность его предотвратить. Мы поймали одну ведьму, и она может заговорить, если я получу хотя бы толику информации от Верховного.

Секретарь долго возмущённо кудахтал, но всё же согласился доложить Верховному. Вернулся толстяк через пару минут, совершенно обескураженным и пригласил церковника пройти внутрь.

За дверью оказалось совершенно темно. Высокие окна закрыты плотными шторами, не пропускающими ни лучика света, а из всех свечей и ламп горел лишь крохотный масляный светильник на столе хозяина апартаментов. Впрочем, и тот больше коптил, чем светил. В результате, гость мог видеть лишь небольшую часть стола, где лежали какие-то толстые и по виду, очень старые книги. Ни самого Верховного, ни каких-либо предметов обстановки клирик не видел. Пришлось шагать через настоящее море мрака, надеясь, что не исчезнет хотя бы тот ничтожный свет, который ещё боролся с тьмой.

Насколько было известно, Верховный болел и болел уже достаточно продолжительное время. Поначалу Инквизитор просто ограничивал количество прогулок, а уж потом вовсе заперся в апартаментах и перестал покидать жилище. Судя по слухам, он почти не ел и избегал контактов с паствой. Поговаривали, что это — результат проклятия ведьм.

— Говори, — стоило клирику приблизиться к столу, как из тьмы донёсся тихий бесцветный голос. — Есть информация о шабаше?

— Есть возможность её получить, — церковник полез за пазуху и достав из потайного кармана свёрток, начал его медленно разворачивать. Всё это время мужчина ощущал на себе чужой тяжёлый взгляд. — Впервые нам удалось задержать ведьму, непосредственно на месте преступления, да ещё и с оружием в руках.

Он достал из свёртка длинный волнистый кинжал. Судя по всему, клинок покрывало серебро. Из тьмы донёсся неразборчивый возглас.

— Спрячь! — приказал Верховный. — На нём — бесовское клеймо и от него мне становится дурно. О чём ты думал вообще, когда принёс его сюда? Так чего же ты хочешь?

Клирик подробно объяснил и очень долго стоял в тишине, ожидая ответа. Сквозь смрад чадящей лампы доносился странный запах, напоминающий сладковатую вонь разлагающейся плоти. Так вот, как пахнет болезнь Верховного. Уж не проказа ли это?

— Мы перехватили депешу, — голос стал ещё тише, превратившись в подобие шуршания ползущей змеи, — где местному ковену приказывали собрать и сварить, как можно больше --">