Николай Владимиров (Atta) - Сокровищница тайн

половину Европы. В каждом городе юную невесту — а ей было-то всего-навсего пятнадцать лет, ждала пышная встреча, с долгими речами, с обязательными дорогими подарками…

Во французском Лионе — тогдашней столице моды, будущей королеве преподнесли дюжину пар шёлковых чулок. Выступавший мэр разразился длинной речью — для вас, Ваше Высочество, для ваших прекрасных ног… И тут из толпы придворных вышел пожилой седовласый гранд: «Месье мэр! Запомните: у испанской королевы нет ног…».

Достойный вельможа имел в виду, что испанская королева — существо возвышенное, занебесное, у которого не может быть столь пошлой части тела, как ноги. Но наивная австрийская принцесса решила, что по приезде в Испанию ноги ей попросту отрубят — и, при всём честном народе хлопнулась в обморок. Очень неловко получилось…

Я из тебя дурь выбью…

Как лечили психические заболевания в средние века? Правильно — никак. Но психически больные, относящиеся к категории «буйных» могут быть опасны для окружающих? Да ещё как могут. Именно поэтому психически больных людей содержали не дома, а в подвалах монастырей.

Смирительную рубашку тогда ещё не изобрели, одежда стоила дорого — поэтому несчастных попросту заковывали в кандалы. А лучшим средством для удержания их в повиновении считалась плеть и палка. Так что не раз случалось, что после особенно хорошего удара или из-за вызванного побоями стресса к психически больному возвращался рассудок. Так в наши дни психически больных лечат электрошоком.

Хотя, может быть, всё проще. У Александра Мелентьевича Волкова (того самого, который написал «Волшебника изумрудного города») есть исторический роман «Два брата». Один из героев романа, толстый, сильный и глупый купеческий сынок, желая научиться грамоте, просит взявшегося его учить приятеля, маленького, субтильного стрелецкого сына, которого запросто мог бы побить одной левой: «А ты меня секи!».

Мальчик для битья.

В разговоре с начальством: «Я вам не мальчик для битья». В разговоре с приятелем после упомянутого разговора с начальством: «Нашли себе, понимаешь, мальчика для битья».

Дворянин или офицер, представитель благородного сословия ни при каких обстоятельствах не мог быть битым. В обществе он появлялся непременно при оружии — мече или шпаге, а оружие для представителя благородного сословия — не просто знак высокого статуса. Это именно оружие, которое представитель благородного сословия имеет право пустить в ход. Позволивший себя избить дворянин или офицер теряет высокий статус.

В то же время вернейшее средство научить чему-нибудь как ребёнка, так и взрослого — порка. Родители секут детей, офицеры — солдат, цеховые мастера — учеников… Не случайно герой Волкова просит приятеля, которого при иных обстоятельствах мог бы побить одной левой: «А ты меня секи!».

Но юного дворянина нельзя пороть — тем более, нельзя пороть не успевающего в латыни или математике королевского сына. Поэтому, для королевского сына заводили специального слугу, которого пороли вместо него. «Пажа для порки». Или, в просторечии, «мальчика для битья».

Верность знамени.

Любое знамя — что воинской части, что большое государственное — священно. Под знаменем части приносит присягу юный новобранец. Знамя любой ценой стараются сберечь в бою. Знамя на собственном теле выносят из окружения. Дело чести — захватить неприятельское знамя. При утрате знамени воинская часть расформировывается.

ВXV–XVI веках практически все европейские армии были наёмные. Свободного населения в те времена в Европе не было — рыцарь-дворянин связан землёй и присягой, крестьянин состоял в общине, а городской ремесленник — в профессиональной ассоциации-цехе. Волей-неволей в солдаты шли изгои-отщепенцы — без семьи, без родины, без какого-либо имущества… Грабили не столько ради добычи, сколько ради удовольствия.

Тем не менее, упомянутые изгои-отщепенцы искренне верили в бога и имели принципы, в число которых входила верность данному слову — никто, включая нанимателя и товарищей по оружию, не поверит однажды солгавшему. Наёмники не присягали королю — король далеко, король сегодня их нанял, завтра уволит. Наёмники не присягали боевому командиру — командира могли убить в бою. Единственное, что им оставалось — присяга собственному, принадлежащему отряду боевому знамени.

Что будет, если захватить такое знамя? Наёмники могут --">