Сергей Лузин (serluz_92) - Реквием для Праматери (СИ)

удочерение. Отныне Ева будет носить вашу фамилию.

— Ева?! — Хильда отрывает лицо от кружевного платка. — Что за идиотское имя? Мне оно не нравится! Дайте ей другое!

— Ева — ее кодовое имя, — терпеливо объясняет фрау Магда. — Ее так назвали в честь Евы Браун, жены Великого Фюрера и прародительницы нашего народа. — Она благоговейно прикладывает руку к груди. — Но, если вам не нравится, вы можете, конечно, звать ее по-другому, как пожелаете.

— Алиса! — вдруг тоненько взвизгивает моя новая «мать», так что все подпрыгивают. — Я буду звать тебя Алисой, моя дорогая! Чудесное имя! Тебе нравится, милая?

Я в ответ только пожимаю плечами. Алиса так Алиса, какая разница. Все это время, пока мы двигаемся по коридору, я оглядываюсь вокруг, стараясь вобрать в себя все ощущения от этого места, запомнить все до мельчайших подробностей. Впрочем, ничего особо интересного тут нет. Те же серые стены, что и в палате, те же люди в белых халатах кругом. Скрип отворяющихся дверей, запах лекарств… Мы подходим к большой железной кабине, что, как мне объяснили, именуется «лифтом». Тут врач и медсестра расстаются с нами.

— До встречи, моя девочка, — пожимает мне руку фрау Магда и легонько хлопает меня по спине. — Береги себя. Я буду навещать тебя в твоем новом доме.

Фрау Эльза же в порыве чувств прижимает меня к своей груди, орошая мои волосы слезами. Я понимаю ее — у нее самой когда-то была дочка, похожая на меня, и она ни о чем другом не мечтает, кроме как видеть меня рядом с собой.

Я улыбаюсь обеим женщинам на прощание, и створки лифта, сомкнувшись, окончательно отрезают меня от прежней жизни…

***

Из Центра (если честно, за все время пребывания в нем я так и не поняла, чем этот Центр, собственно говоря, занимается) мы на «такси» (так называются здесь выкрашенные желтой краской автомобили на электрической тяге для перевозок) двигаемся к «станции». По пути Хильда что-то весело щебечет, а ее муж изредка поддакивает угрюмым басом, но я их почти не слушаю, глядя в окно и пытаясь все запоминать. Однако в мою память врезаются лишь небо — отчаянно-голубое, такое, что прямо больно глазам, и катящееся по нему круглое солнце.

Наконец мы выходим на «станции», где помимо нас толпится народ, все одеты точь-в-точь как мои новые «родители». Вскоре подходит поезд, как мне объяснили, на пневматической тяге, мы загружаемся в вагон, двери с шипением закрываются, и поезд мчится по рельсам вперед. «Конечная станция — Гауптштадт*» — произносит приятный женский голос в динамиках.

Едем мы долго, и все это время я, примостившись у окошка, разглядываю местность за ним. Впрочем, и тут особо не на что смотреть: темный туннель, из которого временами выхватываются поля каких-то диковинных растений и небольшие, словно бы игрушечные домики на них. И как всегда — это омерзительно голубого цвета небо, которое уже начинает раздражать меня. Отвернувшись от окна, я разглядываю пассажиров в вагоне, но и тут ничего интересного — все, как я уже сказала, выглядят одинаково и особого интереса не представляют. Есть тут и дети, но они смотрят лишь прямо перед собой холодным и строгим взглядом, и с ними мне явно станет неинтересно общаться.

Но вот на большом экране, висящем на стене в передней части вагона, загорается изображение. Какой-то невзрачный блондин с жидкими усиками и в одежде цвета дорожной пыли, стоя перед микрофоном, дрожащим голосом что-то вещает. Весь вагон мигом вскакивает на ноги и, воздевая кверху правую руку, с вожделением вслушивается в его слова. Меня тоже заставляют встать и поднять руку, хоть я совсем не понимаю, для чего все это нужно.

— Мой великий прадед верил в немецкий народ! — удается мне различить сквозь благоговейный шепот вокруг. — Он верил во всех нас! Он знал, что Великий Рейх будет расти и процветать и после его смерти! И вот эти времена настали, братья мои! Настал тот день, когда мы, великая арийская раса, полностью истребив проклятых жидов, цыган и масонов, живем в мире и достатке, в истинно Светлой эре! Я, Адольф Гитлер IV, торжественно заявляю это в преддверии столетнего юбилея нашей великой Победы! Слава Тысячелетнему Рейху! Слава Великому Фюреру! Зиг хайль!

— Зиг хайль! — Вагон взрывается дружным хором голосов, так что я едва не глохну. Все

--">