Alex Onyx - Ваше мнение очень важно для нас

по-своему, разве что «градовый» местами плыл — звук был недостаточно твёрдым, он как бы немножко увязал сам в себе, терял необходимую для дроби, чёткую форму. Как раз на этих местах воспр прял ушами и едва заметно поводил плечом. Эмби волновалась, но успокаивала себя тем, что это у него от повышенной чуткости и внимания, юную же исполнительницу ничьи плечи и уши не смущали — она пела с закрытыми глазами.

Сразу после очаровательного дуэта маршей Оки перешла к пожалуй любимому своему регистру — режиму опережающего звука. Она открыла заушные воронки, давая возможность выскочить тоненьким звуковым нитям. Звеня, они удлинялись, а когда, наконец, доросли до края прозрачной кисеи на грудке, Оки подкинула их пальцами и принялась ловить губами и «резать» на слова. Успевшие опуститься и не пущенные в дело нити были подкинуты снова, и снова, и снова. Песенка получалась чуточку невнятная, но удивительно лёгкая и приятная, весёлая. Невозможно, нет, невозможно было сказать, какой из регистров лучше. Но трёхрегистровых певиц не бывает, это дурной тон, и для любой начинающей петь эльфийки наступает этот сложный момент, момент выбора…

После «дроби» Эмби ещё как-то сдержалась, а после опережающего регистра не смогла и опять неуклюже зааплодировала. Гость на этот раз, наверное, просто не успел её поддержать.

— Перестань! — нахмурилась Оки. — Это глупо. Всё равно ты ничего не понимаешь… Я хотела бы услышать мнение нашего гостя, а не твоё, — немного помолчав, добавила она.

Гость молчал.

Оки улыбнулась. Улыбнулся и гость.

Эмби улыбаться не стала, она переминалась с ноги на ногу, переводя нетерпеливый взгляд с воспра на Оки и обратно.

Заговорила Оки.

— Послушайте… послушайте, уважаемый воспр, — стараясь быть как можно более вежливой, начала она. — Ваше мнение очень важно для меня. Всё это не так просто! Вы выберете мой путь, когда скажете, какой из регистров — мой. Сегодня я дала зарок: я буду петь так, как скажете вы. Вы должны это произнести. Такова моя судьба… Ваше мнение… — Оки замолкла. На её лиловых глазках выступили слёзки. Воспр по-прежнему молчал.

— Уважаемый воспр, — заволновалась и Эмби. — Вы уж скажите… Пела же. Плачет.

— Я буду петь так, как скажете вы. Такова моя судьба, — повторила, всхлипывая Оки.

Воспр молчал. Водил ноздрями, прял ушами.

— Послушайте! Я деньги заплатила! — Оки развернула кисею. — Вот, вот!

Эмби приковыляла впритык к кисее и сунула своё круглую физиономию чуть ли не в сам ромб.

— Оки! Миэльфи! Но он же не говорящий! Не говорит, не говорит, не умеет, не может!

— Но зарок… Я буду петь, как он скажет…

— Аррррррррррр, — мягко и длинно прорычал гость.

— Что? Что? Аррррррррррр? Я буду петь «аррррррррррр»? — хлопая глазками, Оки попятилась к стене и осела на пол в углу.

— Оки, деточка! — продолжила причитать толстуха, вглядываясь в ромб. Уши её опять побледнели, а хвостик мелко затрясся. — Говорить — не может, но может забрать… Что захочет, что угодно… Тут, вот тут так написано!

Воспр поднялся с кресла. Не отрывая взгляда от Эмби, он вынул широченное благородное кольцо жёлтого металла из своей, пробегающей очередной волной, ноздри.

Подошёл к Эмби.

Бархатно обхватив запястье, приподнял её руку.

И надел кольцо на её безымянный палец.

Любое другое кольцо не наделось бы, просто не налезло бы! Это — да.

— Ох, — сказала Эмби, опуская реснички. Нет, это были не реснички, это были ресницы. Всё у неё было большущее, были большущими и они — густыми, изогнутыми, блестящими, прекрасными.

Воспр щёлкнул по кисее, убирая её. Другой рукой он всё ещё держал Эмби за запястье и сразу же потянул к выходу.

— Я не разрешаю! Ей нельзя! Вам нельзя! Она не домыла посуду! — пищала из своего угла Оки.

— Ар-ха-ха, — отозвался воспр.

--">