(pine wood) - Космос (СИ)

гиганте пыталось напроситься как можно больше народу, но, как видно, начальники других отделов отсасывали не столь виртуозно, как я, поэтому им не повезло (хотя кому тут еще «повезло» теперь спорный вопрос). Единственным новшеством, заинтересовавшим меня, были новые капсульные криокамеры, предназначенные для сохранения жизни в максимально сложных условиях и максимально долго. Их особенность заключалась в том, что если спасательную капсулу, поддерживающую жизнь долго не находили (а количество запаса кислорода и внутривенного питания было, естественно, ограничено), то через какое-то время капсула переходила на новый режим — криосон, «замораживая» человека внутри. Сколько она могла находиться в таком состоянии, никто не знал, лишь строили смелые догадки. Так что теперь мне предстояло еще и узнать, какой сейчас вообще год…

Интересно, искали ли нас? С Рональдом у нас не было отношений. Мы просто иногда спали друг с другом, иногда, когда мне было что-то нужно от него. Но никто из нас на это не обижался: я был слишком ветреным в плане сексуальных и любовных отношений, чтобы долго грузиться на тему кто кому и зачем дал, а у него была семья, и единственное, что он мог себе позволить, так это необременительную интрижку на стороне.

Рональд долго ко мне подкатывал. Я в то время еще пытался переключиться на женщин, но все очевиднее становилось то, что на прекрасную половину у меня больше не вставал. Вот такой я впечатлительный! Моя эмоциональность и повышенная восприимчивость мне всегда мешали, потому что я всю жизнь порывался кого-то спасать, кому-то помогать, встревая из-за этого в проблемы. Вот и снова встрял по самые… В общем, вы поняли.

Момент аварии я не помню. Вообще очень смутно помню саму экспедицию. Хорошо запомнилась лишь посадка и размещение по каютам. Как я оказался здесь, я тоже не знаю. Мне ничего не говорили: сначала этому мешал языковой барьер, а теперь, спустя почти два месяца заточения в «мягкой тюрьме», они юлят, не отвечая на вопросы. Я не до конца изучил язык, но того, что есть сейчас, достаточно для минимального взаимопонимания. Еще месяц, и я буду неплохо ориентироваться в языке.

Относились ко мне очень очень бережно, но и очень бесцеремонно. Меня часто посещали «врачи», не спрашивая разрешения. Брали анализы, следили за моим самочувствием, заставляли заниматься на тренажерах, делали массаж, но на контакт почти не шли. Точнее, они очень любили задавать вопросы, но не отвечали на мои, и делали это лишь некоторые из моего «обслуживающего персонала».

Те, кто задавал вопросы, будто имели на это полномочия. Таких «людей» было четверо, когда кто-то из них появлялся в моих «апартаментах», им слегка кланялись другие сотрудники, устремляя взгляд в пол и прекращая любые свои действия. Прям императорский двор.

Я их прозвал «аристократия». Так вот, аристократы появлялись, пытались задавать вопросы, смотрели параметры на моих браслетах. Да, мне на руки нацепили эластичные браслеты, которые каким-то образом считывали некие показатели. Один из них, предположительно, был сердцебиением и давлением, с остальными я не разобрался. Снять эту «бижутерию» не получилось, сколько ни пытался, зубы и пластмассовые вилки тоже не справились. Аристократы пытались меня щупать, но я бил рукой по их наглым конечностям, давая понять, что просто так меня никто лапать не будет.

В общем, будни в этом жутком заточении протекали медленно, изнурительно и тревожно. Бездействие, беспомощность, неизвестность и беспокойство за остальных пассажиров нашего шаттла точило меня изнутри. Я жутко боялся остаться с этими нанолюдьми один на один, мне жизненно необходим был хоть кто-то из «моего» времени, иначе я натурально сойду с ума. Единственное, что удерживало меня от нервного срыва, это успокоительные, которыми меня пичкали через завтрак, и надежда на то, что я увижу хоть кого-то из «своих». Только это заставляло меня крепиться и надеяться.

В первый месяц посещало меня очень ограниченное количество лиц: видимо, они изучали меня и мое поведение, реакции. В апартаментах, где я жил, точно были камеры, которые я нашел не сразу, но как только находил, с мстительным удовольствием выколупывал. После последнего моего «рейда» по камерам меня усыпили, а проснувшись, я заметил одну большую линзу, вмонтированную в стену чуть выше моей головы. Никакие

--">