Ольга Александровна Белоконь (Азрафэль) - Путешествие Чандры

– Заговорами здесь занят кое-кто другой, – отрезал Шани. – Благодарю вас, Шукрачарья, за высокую оценку моих способностей. Однако этот пост должен принадлежать иной грахе.

– Кому же? – в терпении Сурья-дэва было что-то зловещее. Уже составив своё мнение, он не был склонен выслушивать возражения и как будто готовился уничтожить противника.

– Тому, кто сможет охлаждать жар Сурья-дэва, а не распалять его ещё больше. Излишний жар губителен для всех трёх миров, значит, визирем должна быть граха, которая умела бы преобразовывать жар в тепло, подобно тому, как супруга в семье умеет гасить излишнюю яростность мужа и направлять его энергию в смягчённом виде на благо окружающих.

– Так ведь дэви Чхая не планета, – заметил Раху, который, как обычно, видел уже себя на месте визиря. Что-то, а самомнения этой голове без тела было не занимать. – Или ты говоришь о том, кто может поглощать жар Сурья-дэва?

Все зашикали на Раху, который, поддерживая иллюзию тела, даже немного подался назад.

– Не поглощать, а отражать, Раху, это разные вещи, – вздохнул Шани. – Я говорю о Чандра-дэве, конечно.

– Что? Чандра? – так и подпрыгнул Индра-дэв, а Мангал лишь презрительно усмехнулся. – Он разве уже не был советником Сурья-дэва, и чем это всё закончилось?

– Да, Шани, ты уж объясни свою мысль, – глаза и голос Сурьи уже начали наливаться гневом, как зреющее яблоко – соком. Он всё ещё не забыл и не простил Чандре испытанное по его вине двойное унижение. Сам Чандра-дэв, удивлённо поднявший глаза на речь Шани, тут же снова поспешил опустить их.

– Чандра-дэв обладает способностью не только путать мысли, но и способностью отражать свет Сурья-дэва, при этом охлаждая его и делая переносимым для других существ, – терпеливо растолковывал Шани. – Таким образом, создаётся баланс в мироздании. Если Мангал-дэв, обладающий качествами энергии и ярости, огненными качествами, как и сам Сурья-дэв, станет визирем, два огня будут жечь миры, что не на пользу им. А благодаря охлаждающему влиянию Чандра-дэва жар Сурья-дэва будет рассеиваться по мирам более равномерно, что хорошо и во благо.

– Довольно! – Сурья поднял руку, призывая Шани замолчать. – Вот уж от кого, а от тебя не ожидал такого, Шани. Ты же сам когда-то наказал Чандру, а теперь хочешь, чтобы я дал ему пост? Никогда не будет этого! Такое двуличное существо вообще бы не переступило порог Сурья-локи, если бы ты много лет назад не включил бы его в планетный Круг! Посметь в моём же доме предлагать пост тому, кто послужил причиной позора моей семьи, – это ли не наглость! Ты превзошел самого себя, Шани!

Все грахи начали яростно спорить, предлагая те или другие варианты. Буддх предлагал назначить визирем гуру Брихаспати и отстаивал свою точку зрения весьма умело. Шукрачарья был за Шани, несмотря на его самоотвод. Индра-дэв при виде такого раздора грах мысленно потирал руки, наружно приняв вид весьма озабоченный.

– Почему Шани вечно приносит неприятности? – пожаловалась Чхая детям и Дхамини. – Ни одно собрание не обходится без ссоры из-за него.

– Это не Шани начал ссору, а Мангал-дэв, – возразила Ями. Хоть дэви Чхая и была матерью Шани, она была обижена на него из-за того, что её сын разрушил тело её мужа, Сурья-дэва, и на десять лет семья лишилась отца и мужа. Яма тоже был недоволен Шани, а вот Ями считала, что младший брат невиновен, и смерть Сурья-дэва была несчастным случаем. Ями всегда защищала Шани, с самого детства. Семья Сурьи начала препираться, а Дхамини тоскливо огляделась. Казалось, зал собраний стал бурлящим морем, в котором схлёстывались амбиции, непонимание, желание утвердить своё эго во что бы то ни стало, стремление к справедливости любой ценой… Внезапно дочь гандхарвов заметила, что кого-то в собрании не хватает. Чандры. Он ускользнул незаметно, пока другие были заняты спором. Пробормотав, что слишком душно и ей нужен воздух, Дхамини вышла из зала, тоже почти незамеченной.

– Постойте, Чандра-дэв! – Дхамини с трудом удалось нагнать дэва у самого выхода из дворца Сурьи. – Зачем вы уходите так? Это… это неуважительно к Сурья-дэву! – выпалила она первый попавший на язык предлог.

– Он сам не очень-то хочет меня видеть, – бросил Чандра, повернувшись к девушке. Его большие прекрасные глаза были так печальны, что Дхамини почувствовала, что сама скоро заплачет. – Мне нет никакой причины оставаться в этом собрании, Дхамини. Нет смысла --">