Олег Булдаков - Десятое королевство

поля.

— Ненавижу провинции… И быдло, которое там живет.

Советник пропустил его слова мимо ушей:

— Ваша мачеха вновь подала прошение о помиловании, в чем ей будет отказано. Это всего лишь визит вежливости.

Меньше всего принцу хотелось вновь встречаться со своей мачехой. От нее только и жди неприятностей. Упрятали в тюрьму, пусть там и сидит до скончания веков! Да… Веселенькая выдалась поездка…

Принц хорошенько взбил и положил под голову красную бархатную подушку с золотым кантом и кистями. Потом нервно сложил руки на груди и отвел глаза в сторону.

«Старый дурак! — Зло пронеслось в его голове. — Ты еще пожалеешь, что вытащил меня из дворца в эту глушь»

4.

Между тем, невидимка не терял времени даром. Ему не пришлось долго кружить по тюремным коридорам и лабиринтам. Дверь, которую он искал оказалась совсем недалеко от того места, где на каменном полу, усыпанный переливающимся розовым порошком спал тюремщик.

Невидимке даже не требовалось оглядываться и проверять. Сонный порошок действовал надежно и безотказно.

На поиски нужного ключа ушло времени больше, но вот один из них вроде подошел. По ту сторону двери кто-то закопошился. Загремела, упав на пол, миска.

Невидимка повернул невидимый ключ в замочной скважине, отодвинул засов и со скрипом открыл дверь камеры.

В камере сидели трое в черных кожанах куртках и высоких, до колен сапогах. Вид у них был отталкивающий. Серые не то от грязи, не то от рождения лица. Косматые брови. Всклокоченные волосы, похоже, никогда не знали расчески. В больших проколотых ушах блестели кольца, а нижние челюсти у всех троих намного выдавались вперед, обнажая редкие торчащие зубы.

Со стороны могло показаться, что эти оборванцы — металлисты или байкеры, которых посадили за нарушение общественного порядка.

Увидев, как открывается дверь, за которой никого нет, все трое переполошились. Повыскакивали со своих мест, засуетились и сбились в углу.

— Прекратите! — потребовала от них девушка с рыжими волосами и большим кольцом в правой ноздре. Ее сокамерники прижались к ней с двух сторон. Им было не менее страшно.

— И вы называете себя троллями? — насмешливо сказал голос из проема двери. — Мне за вас стыдно!

Тролли перестали дрожать, но все-таки продолжали держаться вместе.

— Прости, папа! — сказала рыжая.

— Мы больше так не будем, — поддержал ее брат, поведя из стороны в сторону своим большим крючковатым носом.

— В последний раз выручаю вас из беды, — отозвался голос.

Все еще невидимый «папа троллей» с отвращением осмотрел камеру. До чего же они глупые! Попасть в тюрьму!

Сквозь высокое зарешеченное окошко на неровный пол падал свет. Из мебели только трехэтажная кровать с грязными одеялами, шаткий стол, да написанный красками портрет этого недоумка, принца Венделла, на стене.

Старший сын отвлек его от осмотра.

— Папа, сними волшебные туфли, — сказал он.

— Сам разберусь, — отмахнулся он, но туфли, делающие его невидимым, снял.

Искрясь и переливаясь, чары рассеивались. Сначала показались золотые с вышивкой восточные туфли. Потом ноги их хозяина, туловище, руки и, наконец, голова. Одет он был не лучше своих детей. Такая же потрепанная куртка, кожаные штаны с металлическими заклепками и сапоги. Тронутую сединой голову тролля венчала небольшая корона.

Когда волшебство остроносых туфель окончательно исчезло, король троллей на время обессилил и навалился, чтобы не упасть, на дверной косяк. Так всегда бывало, когда он снимал золотые туфли.

Его дети хоть и привыкли за годы к этому зрелищу, все равно отпрянули назад к стене и испуганно переглянулись.

5.

Отец Вирджинии, который уже как свои пять пальцев знал, что нужно этому проклятому лифту для того, чтобы он мог работать, сунул отвертку в зазор электрощитка. Посыпались искры и… лифт поехал вниз! На дворе двадцать первый век, а лифты в этой стране по-прежнему работают на отвертках и честном слове лифтера.

— Знаешь, что я думаю? — Обратился Тони к дочери. Выглядел он смешно: сидел на коленях, в одной рукой черенок застрявшей в щитке отвертки, в другой — баночка пива, к которой он то и дело прикладывался. — Кажется, в этой стране нужны только такие люди, как я. Которые за гроши вкалывают на шести работах, разрываются на части и помалкивают… Еще десять-пятнадцать лет и демократии в этой стране конец. Точнее, гуманному --">