Anna - Лепестки на волнах

четко – как жила с дядей на Барбадосе. Но Ямайка? И как я оказалась на том корабле? Вы утверждаете, что мы знакомы, более того, чтомой супруг – губернатор Ямайки. Увы, здесь мне нечего вам сказать.

Де Эспиноса, сдвинув черные брови, пытливо вглядывался в ее лицо. Арабелла отвечала ему спокойным, ясным взглядом.

– Так значит, ничего из того, что произошло за последний год? И это еще по меньшей мере…

Арабелла покачала головой. Когда она очнулась во второй раз, уже на «Санто-Доминго», над ней склонялся немолодой мужчина с живыми темными глазами. Это был врач, сеньор Рамиро. Кроме него в каюте присутствовал дон Мигель де Эспиноса. Он не поверил, что Арабелла не узнаётего. Однако сеньор Рамиро сказал на вполне сносном английском, что слышал о подобных случаях, и иногда память внезапно возвращается к человеку, Господь милостив. Дон Мигель едко заметил, что милость господня не распространяется на еретиков, и покинул каюту.

Прошли почти две недели. В первые дни, выплывая из полузабытья, Арабелла еще несколько раз видела стоящего рядом с ее изголовьем дона Мигеля в его неизменном черном с серебром камзоле и вздрагивала неизвестно почему. Немного оправившись, она не оставляла попыток мысленно восстановить утраченную часть своей жизни. Но все было напрасно. Призрачные образы из снов таяли за миг до еепробуждения.

Хотьде Эспиноса и заявил, что она его пленница, обращались с ней хорошо. Сам он, убедившись, что Арабелла вне опасности, казалось, потерял к ней интерес. Вплоть до сегодняшнего дня, когда она впервые вышла из отведенной ей каюты. Именно сегодня врач сказал, что ей предоставлена полная свобода передвижений – насколько это было возможно на военном корабле. То, что корабль военный, она поняла, едва ступив на палубу. Откуда-то она знала это…

Арабелла посмотрела в мрачные глаза испанца и спросила:

– Могу ли я узнать, как вы намерены поступить со мной?

Дон Мигель молчал, о чем-то размышляя.

…Увидев налетевший на рифы бриг, он принял решение отправить на корабль две шлюпки ипод воздействием внезапного порываприсоединился к матросам. Теперь он был уверен, что это наитие было ниспослало ему свыше.

Изумлениюде Эспиносы не было предела, когда он обнаружил на бриге мисс Бишоп, – ту самую самоуверенную еретичку-англичанку, которую в сентябре прошлого года он имел сомнительное удовольствиеподобрать с потопленного им же английского фрегата. Вернее – миссис Блад. Да, у него были сведения о головокружительном взлете в жизни Питера Блада, включая женитьбу на племяннице прежнего губернатора Ямайки.

И вот Арабелла Блад здесь, в его власти. Неужели небо услышало егострастные молитвы и дает ему шанс поквитаться? Возможно, это и к лучшему, что из памяти женщины стерлись события последних лет. Теперь месть Питеру Бладу будет особенно изощренной.

– Вы напишете мужу, – наконец отрывисто проговорил он и усмехнулся: – Полагаю, ему знаком ваш почерк. Так он убедится, что вы живы и находитесь в моих руках. Все остальное вас пока не касается.

– Как я могу быть уверена, что вы сказали мне правдуи я действительно замужем за этим человеком?

– Миссис Блад, вам придется поверить мне. Да и подумайте сами, к чему мне вводить вас в заблуждение?

– А если я откажусь? – строптиво вскинула голову Арабелла.

Дон Мигель расхохотался, и у нее озноб пробежал по спине.

– Потеряв память, вы сохранили всю свою дерзость. И что же дальше? Дорогая миссис Блад, скажите, что или кто в этом случае помешает мне бросить вас обратно в море или отдать моим матросам?

Сердце Арабеллы сжалось: слова испанца отнюдь не былипустойугрозой. Но вместе с темв ней будто пробудилась некая внутренняя сила, не позволяющая смиренно склониться перед ним.

– Кто знает, может быть, смерть в морских волнах – это благопо сравнению с тем, во что вы меня впутываете!

Дон Мигель подскочил к Арабелле и схватил ее за руку.

– Смерть смерти рознь, миссис Блад! И в вашем случае она может оказаться весьма…неприглядной, – злобно прошипел он.

– Пусть так, – она продолжала смело глядеть ему в глаза. – Но в этом случае и вы не достигнете желаемого. Дон Мигель, вы причиняете мне боль, пожалуйста, отпустите мою руку.

Удивленный ее спокойным тоном, де Эспиноса разжал пальцы и усмехнулся:

– Да, все те же упрямство и гордыня, все как и прежде… мисс Бишоп. Позвольте называть вас так, раз уж вы отказываетесь --">