Ольга Владимировна Кузьмина - Одинокое Рождество на Бейкер-стрит

не смогу стать Потрошителем даже во имя спасения всего человечества.

— Это совершенно не обязательно, — Джек опустил глаза. — Это было мое заклятие и проявление моей силы. Как пойдет дело у вас, я не знаю. Как не знаю, что вам делать, дабы избежать старения. Впрочем по этому поводу у меня есть некая убежденность, что старость не грозит Великому Детективу.

Холмс улыбнулся, явно польщенный.

— К тому же ваша способность к перевоплощению тоже что-то да значит, — продолжал Джек. — Вы прирожденный игрок, мистер Холмс. Я уверен, что даже не появись мы тут, вы все равно приняли бы участие в следующей Игре.

— Моя, как вы выразились, способность к перевоплощению, — это все лишь результат умело подобранного снадобья, которому меня научил мистер Тальбо, — протестующе взмахнул рукой Холмс.

Джек покачал головой.

— Снадобье Ларри лишь разбудило в вас те силы, что раньше не могли выбраться на свободу из-за вашего, скажем так, не всегда идущего вам на пользу образа жизни. Вы рождены оборотнем, мистер Холмс, хотите вы этого или нет. Я читал рассказы вашего спутника, а он не раз обращал внимание на ваш обостренный слух, умение видеть в темноте, развитую интуицию и чутье, превышающее человеческие возможности. Мне кажется, вы до сих пор еще не разобрались до конца в своих способностях, но у вас будет на это время, как и на то, чтобы изучить все правила. Следующая Игра еще не скоро.

Великий Детектив выглядел откровенно ошарашенным. И это позабавило меня, несмотря на всю серьезность положения. Если он примет палочку, мы с Джеком покинем этот мир. Но я все равно хотел, чтобы Холмс ее принял.

Великий Детектив еще раз пробежался по комнате.

— Да, это была бы интересная задача. Я должен как следует все обдумать.

— К сожалению, у нас нет на это времени, — Джек быстро глянул на висящие над камином часы. — В полночь у палочки в любом случае будет новый владелец. Если вы ее не примете, я не смогу сказать, к кому она попадет, и чем это обернется для всех людей.

Холмс остановился у окна и молча забарабанил пальцами по стеклу. Его взгляд был устремлен куда-то в темноту сквозь падающий снег.

— Лоренс Тальбо, он погиб?

— Я не знаю, — устало вздохнул Джек. — Но есть вероятность, что он жив. В том мире человеку не просто выжить, но он не просто человек.

Холмс кивнул и еще немного помолчал. Потом отвернулся от окна и шагнул к нам.

— Хорошо. Я согласен. Давайте ваш великий артефакт, — за его полунасмешливым тоном я почуял сильное волнение.

Джек резко выдохнул, и я понял, что мы оба смотрели на Великого Детектива, затаив дыхание. Джек очень медленно положил палочку в футляр и защелкнул его. Потом так же медленно протянул Холмсу. Несколько бесконечных мгновений двое мужчин смотрели в глаза друг другу, держась за футляр. Потом Джек разжал пальцы.

— Благодарю вас, сэр, и прощайте. Пойдем, Нюх.

Напоследок я все же лизнул руку Великому Детективу, когда он осторожно опустил меня на заснеженные ступеньки. Я знал, что он смотрит нам вслед. Странно, оказывается, это приятно, когда кто-то провожает тебя за грань.

Джек плотнее закутался в шарф и мы медленно побрели по улице, и снег заметал наши следы. Я не спрашивал, знает ли Джек, что с ним будет дальше, а сам я надеялся, что однажды меня снова призовут, и у меня еще будет возможность участвовать в Игре.

Падал снег…

Шерлок Холмс

Я смотрел им вслед, и сначала просто не понял, что произошло. Метель словно уплотнилась вокруг двух с трудом бредущих фигур, ветер взвыл, снег взвихрился и опал. Фигуры исчезли. Когда я подбежал к том месту, где видел их в последний раз, ветер уже развеял два небольших холмика праха почти до основания. В этот момент мне с такой силой захотелось завыть, что я едва сдержал себя. У меня не было причин жалеть о смерти человека, держащего в страхе весь Лондон. Другое дело — его спутник. Я коснулся рукой остатков праха.

— Прощай, Нюх. Я бы хотел, чтобы ты был моим помощником.

Всю оставшуюся ночь я просидел у камина, сжимая в руках полученное «наследство». Я то проваливался в густое забытье, то выныривал на поверхность. Эта вещь была по своему живой. И она передавала мне информацию, как умела. Века истории Игры с трудом умещались в сознании, и порой мне казалось, что я не выдержу такого груза. Мозг бунтовал, отказываясь принимать совершенно новую картину мироздания. К утру я ненадолго уснул и проснулся с твердой --">