Александр Гаврилович Бармин - Край, делающий свою историю

достаточно, да течение такое, что не побороть. Мотор работает вовсю, вода о борта разбивается в пену, а лодка ни с места. Команда и пассажиры берутся за багры. С трудом протыкая упругую воду, упираются в дно. Багры дрожат, гнутся, как живые, в моторе рвутся шесть лошадиных сил — и только-только не сносит лодку назад. Вот она, Вишера!

Душегубка идет на шестах против течения. Две женщины в ярких платьях. — Одна на носу, другая на корме — враз выдергивают шесты, обе враз упираются.

Из-за поворота показывается новая душегубка. Она идет на шестах против течения. Две женщины в ярких платьях. Одна на носу, другая на корме. Обе враз выдергивают шесты, обе враз упираются. Легкая долбленка, как щука, вперед рвется от каждого толчка. Мигом моторку объехали, только и успели улыбнуться насмешливо… Это почту везут в Усть-Улс.

* * *

Есть на Вишере Писаный камень. Это целая гора, высотой с десятиэтажный дом, которая отвесно обрывается в реку. В одном месте из горы выступает узкий наклонный карниз, он начинается у самой воды и кончается вверху, на полугоре.

Писаным этот «камень» назвали потому, что на нем видны изображения: разные фигурки и значки, сделанные красной краской. Должно быть, очень прочная это краска. Лет двести назад один пленный швед, попав на Вишеру, рисовал эти изображения. И сейчас на горе видны те же самые рисунки:

Рисунки на вишерском Писаном камне.

Я бы в них ничего не понял, да на мое счастье повстречался мне на Вишере Пушвинцев — краевед, лесовод и геолог. Он не то сдавал, не то принимал какие-то лесные участки.

Пушвинцев перевел мне картинки на понятный язык. Оказывается, левым рисунком увековечен спортивный рекорд, поставленный сотни лет назад.

Можно даже по фамилии назвать героя этого подвига. Кружок с крестиком это тамга (родовой знак) манси Бахтиаровых. Их потомки и сейчас живут на восточном склоне хребта. А хвостик сбоку тамги обозначает женщину. Значит, рекорд поставила женщина из семьи Бахтиаровых. Что же она сделала? Она въехала на нарте, запряженной оленем, на самый верх карниза и благополучно спустилась вниз.

Мне стала понятна старинная легенда, которую я слышал на Вишере, о мансийской княжне, полюбившей богатыря и брошенной им. Она, будто бы, запрягла в нарту шестерку белых оленей, завязала себе «шары» (глаза), помчалась по карнизу и «сдынулась» с обрыва в реку. Конечно, легенда должна быть всегда красивее были. Но только на шестерке оленей уж никак не въехать на узенький карниз.

На другом рисунке рассказана печальная история шести пловцов и трех собак, на которых напали разбойники.

Давно сделаны эти рисунки. Наверно еще до того, как проехал Вишерой есаул Иван Кольцо по пути из Сибири в Москву. А ведь это когда было! — Кольцо вез царю Ивану Грозному известие от Ермака о покорении сибирских городов.

Я спросил у Пушвинцева:

— Что же, изучает кто-нибудь из краеведов историю Вишерского края?

— Историю? — переспросил Пушвинцев и улыбнулся. — Да ведь нету у нашего края истории.

— Ну как нет? Вот все таки Иван Кольцо…

— Вот именно это хороший пример: история всегда здесь ездила мимо, как и есаул Кольцо. Ну, проехал. Ручаюсь, что в такой же точно осиновой душегубке, какая и вас везла. И так же варил уху из хариузов. Проехал, а леса остались. Белки по елкам. За белками манси охотятся… А потом и мимо ездить перестали — нашли другой путь в Сибирь, покороче, поудобней. Совсем тупик образовался. Там где-то уж паровоз, скажем, изобрели или телефон, а здесь все те же непроходимые леса да комары. Десять лет или сто лет — здесь все равно. Поверите ли, и сейчас некоторые охотники с кремневыми ружьями бродят.

Я вынул записную книжку и записал: «белки по елкам».

— Начиналась однажды здесь история. Французы ее начинали. Это было в конце XIX века. Загремела, было, Вишера на весь мир. В верховьях, у самого хребта, золотоискатель нашел железную руду. Да какую! — почти чистое железо, лучший в мире железный блеск. В Париже образовалось акционерное общество, оно скупило рудники. На Кутиме построили домны, рабочие --">