Иван Егорович Князев - Как кулаки и попы боролись с колхозом

даже трубы на крышах виднелись редко. Печи топились по черному: труб не было, и дым из печей выходил прямо в избу. Обувью служили чуни, самодельно плетёные из крученого льна и пеньки, Одевались во всякое домотканное отрепье, а вместо постели — солома. В избах горела лучина; самоваров и в помине не было — чаем, сахаром не баловались. Впоследствии только по большим праздникам стали покупать чай, но кипятили его в горшках. В общем же — жилище, пища, одеяние и домашняя утварь, и сельскохозяйственный инвентарь, и худая скотина, если она имелась, — все говорило о беспросветной нужде.

А какое дело было монастырю до крестьянской нужды. В нем строго охранялся один и тот же порядок: ежедневно своими тяжелыми колоколами призывать крестьян к кротости, послушанию и молитвам. Весну и лето монастырь занимался молебствиями не только в своих обширных соборах, но отправлял с иконами несколько партий монахов по деревням. От одной деревни к другой крестьяне перевозили жирных монахов на своих подводах. С монастырской иконой крестьяне призывались монахами молебствовать в стаде, в полях, по отдельным избам и дворам, во избавление от всяких людских и скотских болезней, от недородов, от пожаров, от градобития, от всяких бед и несчастий.

В то время невежественный монах заменял собою доктора, агронома, ветеринара, учителя, а часто и колдуна. Осенью и зимой монахи заявлялись в деревню на собственных монастырских лошадях, впряженных в большие телеги. Вместо походной иконы монахи возили небольшой колокол, в который и звонили, повесив его у повозки. Этот звон означал, что надо нести монахам зерно, муку, мясо, лен, шерсть, масло коровье, холст все принимается, всякое даяние благо.

Монастырщина наша была разбита, как и везде, на приходы, а в каждом приходе были поп, пономарь, а в большом приходе и дьякон, все они ведь тоже были живы не духом святым. Вот почему было особенно тяжело содержать всю эту ненасытную братию.

Обирая крестьян, попы и монахи в благодарность за поедаемый крестьянский труд, своим лукавым учением глушили в крестьянах всякую светлую мысль, ведущую к более счастливой человеческой жизни в деревне. Вот почему, когда пришла великая Октябрьская революция и повсеместно стали улучшать жизнь и быт деревни, в монастырщине еще сильно вредили каждому полезному начинанию старые темные предрассудки.

Как жили ивановцы до революции

Незадолго до революции большое торговое село Рогачево, отстоящее от Москвы на 90 километров, было соединено с Москвой шоссейной дорогой. Эта дорога в 5 километрах от Рогачева проходит через село Ивановское. Теперь от Москвы до села Рогачева ежедневно ходят автобусы; в селе Ивановском автобусы делают остановку.

К ивановскому церковному приходу причислено всего 15 деревень. В самом же Ивановском 80 дворов, и все они беспорядочно разместились кругом болота и церкви. Вид от церкви на окружающие крестьянские постройки и теперь еще напоминает о бывшей беспросветной нужде. Правда, за последние годы перед революцией не все в Ивановском жили бёдно, были и богачи, но только богатство их росло на бедности своих же крестьян.

Пахотной и укосной земли в Ивановском приходилось около полгектара на человека, но и эту землю трудно было обработать. Вся земля находилась в трехполье, и в общем третья часть земли находилась под пустырями, зарастала кустами. Церковники имели около 40 гектаров лучшей земли под самым селом, и вся она гуляла под пустырями. В хлебе поп с дьяконом не нуждались, они собирали с прихожан, а пустыри продавали ежегодно ивановским кулакам. У многих же бедняков не было ни плуга, ни лошади. К началу революции в Ивановском было всего 47 лошадей, да и те у большинства хозяев к весне от бескормицы или совсем не поднимались, или еле таскали ноги. А бескормица, как и бесхлебица, навещала ивановцев ежегодно.

Под покосами у ивановцев были болота в 10–13 километрах от села, окружающие Николо-Пешновский монастырь. Кормом для скота была только осока, да и та добывалась неимоверно тяжелым трудом. Каждое лето уходили ивановцы на болота и жили там табором все укосное время. Косили осоку, бултыхаясь по колени в воде, скошенную осоку вязали вязанками и перетаскивали на спине туда, где можно было ее немного провялить и подъехать с лошадью.

Иные года такой покос растягивался почти до зимы, но все же корове с лошадью корму нехватало. Вот почему многие не имели ни лошади, ни коровы, и --">