Валентин Андреевич Логунов - Бесы в красной гостиной

вышел спор по поводу ее названия; Хасбулатов настаивал на логотипе «Республика», Миронов предлагал название «Российская газета». Скорее всего, спор был бы забыт, но Миронов написал Ельцину …жалобу на Хасбулатова. Начальство, дескать, покушается на свободу печати. Глупость, конечно. С какой стати учредитель не имеет права поучаствовать в выборе названия своего издания? Почему на это имеет право лишь предполагаемый редактор? Вот эта мелочь и сыграла свою роль. «Мы еще дня с ним не поработали, а он на меня уже жалуется», – сказал Хасбулатов. И к Полторанину: «Какие еще есть предложения?». Полторанин назвал: Логунов.

Меня это не то что обидело, скорее, удивило. Ни в какие времена (разве только в сталинские?) не назначали человека на новую работу, не спросив его мнения. А тут, как говорится, раз и на матрац. Мелькнула мысль: может, не устраиваю министра в качестве зама? Однако ответил: «Что ж, партия сказала "Надо", комсомол ответил "Есть!"».

Пикантность ситуации заключается и в том, что Миронов почему-то предположил, будто решение Хасбулатова инспирировал я. Ума не приложу, с чего это он взял. В то время я не был лично знаком с Хасбулатовым. На совещаниях, которые он устраивал, бывал в качестве заместителя министра, но лично представлен не был. Миронов, видимо, так был обескуражен случившимся, что уже не контролировал себя. Мне постоянно звонили газетчики, телевизионщики, просили дать объяснения по поводу «облома», намекали, очевидно, со слов Бориса Миронова, на мою роль в этом. Активно добивался встречи приятель Миронова, сотрудник «Комсомольской правды»; я наконец согласился, но с условием, что на встречу придет и Миронов. Встреча состоялась. Я искренне хотел выяснить у Миронова его претензии ко мне; он краснел, терялся…

А ведь Бориса Миронова я знал с его семнадцати лет. В 1968 году мне довелось открывать новую газету – «Забайкальскую магистраль» для железнодорожников Забайкальской железной дороги. Позвонил редактор районной газеты из Могочи (станция на востоке Читинской области, родина Миронова) Анатолий Снегур и предложил кандидатуру на место собкора на Могочином отделении дороги. Спрашиваю: кто такой? Оказывается, парень, который только что окончил среднюю школу. «Ты что, не выспался? – спрашиваю. – Как школьник может стать собкором?» Аргумент Снегура развеселил: а у него отец машинист локомотива. И добавил: больно талантливый парень, я бы взял, но мест нет. Я предложил Миронову перебраться в Читу, выбили для него общежитие. Шефство над ним взял талантливый очеркист Игорь Красиков.

Так Борис вступил на журналистскую тропу. Поработал он в газете немного: призвали в армию, затем обком комсомола, учеба в Москве. Однажды на полгода вернулся в Читу, опять оказался рядом со мной в областной газете «Забайкальский рабочий», в отделе, где я был заведующим. Наконец окончательно перебрался в столицу. Работал в «Правде».

Талантливый, образованный человек, из тех, кого называют вечными оппозиционерами и революционерами, убежденный патриот с ярким националистическим окрасом, он в 90-е годы после разгрома российского парламента успел побывать министром печати и СМИ, но был отстранен Ельциным от должности министра за публичные предостережения о «засилии» евреев. С тех пор занимался политикой, писал и пишет книги, но, судя по его заявлениям, предисловиям к книгам и многочисленным интервью в интернете, вершиной карьеры считает то, что был «организатором и создателем» «Российской газеты».

Эти славные дни

Ельцин, еще тогда председатель Верховного совета России, при подписании распоряжения о назначении меня главным редактором (позже эта функция перейдет сначала президиуму, а затем самому Верховному совету России) подарил комплимент: приступайте, вы хороший организатор. Не знаю, откуда он почерпнул сведения о моих организаторских способностях. Скорее всего, что-то надо было сказать, приободрить, ну, и сказал то, что пришло на ум. В тот же раз, при мне, он позвонил Ивану Степановичу Силаеву, председателю правительства, и попросил оказать помощь в становлении газеты.

Если бы кому-то пришла мысль вывесить галерею портретов «отцов основателей» «Российской газеты», я в первую очередь предложил бы Ивана Степановича Силаева. Приведу аргументы, почему.

Силаев после звонка Ельцина пригласил меня и влет задал вопрос:

– Что надо?

Я ответил:

– Иван Степанович, все надо. Начиная с помещения и кончая --">