Феликс Евгеньевич Овчаренко - Море штормит

мимо танк.

Петровские ребята давно уже недоумевали, почему через их город с тех пор, как началась война, тянутся лишь скрипучие подводы с собранным наспех скарбом да надрывно плачущими детьми. А где же закованные в непробиваемый панцирь броневики, сверкающие холодным блеском гаубицы, где, наконец, буденновская кавалерия?

Похоже было, что Петровск оказался в стороне от главных магистралей, по которым спешили к фронту войска. Вот почему появление танков сразу же взбудоражило весь город.

Красные звезды на башнях, чуть вздрагивающие стволы орудий, поднятый бронированными машинами теплый ветер — как все это напоминало еще недавние первомайские торжества…

Точно так же, подумалось Анне Георгиевне, грохотали тогда на улице танки. Точно так же стояла она у распахнутого окна и нетерпеливо ждала, когда из-за поворота Канатной улицы появятся строем курсанты мореходного училища, любимцы и гордость Петровска.

Ей, директору картинной галереи, человеку, влюбленному в искусство, всегда нравилось смотреть парад из стрельчатых окон музея. В такие минуты казалось: оживают солдаты на строгих полотнах Верещагина, а в тихих залах и длинных коридорах слышится шелест боевых знамен. Все вокруг приобретало совершенно неповторимую торжественность. Так было и в последний предвоенный праздник. В то майское солнечное утро 1941 года впервые на правом фланге курсантской колонны в белой форменке шел ее сын Алешка. Высокий, чернобровый, лицом, выправкой, выражением глаз, каждым движением похожий на своего отца. Отец, правда, у него был летчиком и единственной достойной внимания мужчины стихией считал небо.

Анна Георгиевна когда-то мечтала стать художником. Маститые искусствоведы наперебой хвалили ее пейзажи, восхищались отточенной техникой, врожденным чувством цвета, завидным разнообразием оттенков и полутонов. Ей прочили большое будущее, советовали взяться за серьезную тему. Но она почему-то не могла, как другие, мчаться сломя голову на Турксиб, писать на рассвете плечистые домны Магнитки или палатки геологов в Хибинских горах. С детства она была влюблена в безмолвную, тихо дремлющую природу, в задумчивые, подернутые сумеречной дымкой дали, в оловянный блеск ночных волн, в которых, дробясь, расплываются голубоватые огоньки звезд. Может быть, поэтому она так долго и плутала в пути, не сумев отыскать своей дороги в большую живопись. А может быть, прав был Владимир. Вскоре после женитьбы он как-то сказал ей:

— По-моему, что в искусстве, что у нас, в авиации, перво-наперво нужно уяснить, зачем тебе мастерство. Для чего ты штурмуешь пределы скорости? На кой леший преодолеваешь потолок высоты? Когда твердо знаешь зачем, тогда и с маршрутом полная ясность, и скорость такая, что никакой уздой не удержать.

— Ты должен, ты обязан быть мастером, — возразила она. — Иначе случится беда.

— Иначе нельзя победить, — уточнил Владимир и смущенно улыбнулся. Он не любил громких слов.

И хмуриться он тоже не любил. В особенности если знал, что это может кого-то огорчить.

— Во имя чего — это, видимо, главное, — так сказал он ей и в тот далекий августовский день, когда они прощались на маленьком аэродроме близ безымянного военного городка. Предстояла долгая разлука. А он, как всегда, шутил, собирал у самой взлетной полосы цветы, беспечно насвистывал пиратскую песню, услышанную накануне в кино. Только в последнюю минуту, отстав от товарищей, тихо и уже без улыбки сказал:

— Писем пока не жди. Будь молодчиной… Нажимай, главное, на Алешку. Скажи: как только вернусь, сразу же возьму его с собой в небо. Это ничего, что он мечтает о море…

— …и о картинах, — напомнила она. И, уловив в его взгляде что-то недосказанное, обеспокоенно спросила: — А это не опасно? Военные летчики, и вдруг — в научную экспедицию, куда-то на край земли…

— Абсолютно спокойное дело, — рассмеялся Владимир. — Риску не больше, чем на рыбалке. Если, конечно, киты не клюют.

А через полгода она стала вдовой. Сообщение было сухим и кратким: «Майор Владимир Иванович Горский погиб при выполнении ответственного задания». О том, что это случилось в Испании, она узнала лишь перед самым началом войны.

И вот сейчас, глядя из окна на громыхающую колонну танков, Анна Георгиевна ясно вдруг поняла, что события четырехлетней давности припомнились ей неспроста. Тогда она проводила мужа. А нынче вечером ей провожать сына. И снова — в --">