Мари Беллок - Жюль Верн у себя дома

отвага и энергия нации, заставившей развеваться Юнион Джек^[4] на громадных пространствах земной поверхности.

— Ваши романы также сильно отличаются от творчества остальных собратьев по перу, — отважилась заметить я, — тем, что чисто любовные истории играют в них незначительную роль.

Одобряющий взгляд милой хозяйки дома дал мне понять, что она полностью согласна с этим моим наблюдением.

— Никак не могу согласиться с вами, — с некоторым раздражением возразил мистер Верн. — Вспомните «Миссис Бреникен» или очаровательных молодых девушек в некоторых других моих романах. Всюду, где было необходимо женское присутствие, вы его встретите. — И чуть погодя, с улыбкой, добавил: — Любовь — всепоглощающая страсть; она оставляет очень мало свободного места в человеческом сердце. Моим героям необходима полная ясность рассудка, а присутствие очаровательной молодой леди может прискорбно отразиться на их действиях. Кроме того, мне всегда хотелось писать романы так, чтобы их безо всяких колебаний можно было дать в руки любому молодому читателю, поэтому я старательно избегал таких сцен, которые брат постыдился бы предложить прочесть сестре.

— Не угодно ли вам, прежде чем стемнеет, подняться наверх и осмотреть кабинет и комнату мужа? — спросила хозяйка дома. — Там мы сможем продолжить беседу.

В сопровождении мадам Верн мы еще раз пересекли светлый, просторный холл, где находилась дверь на старомодную винтовую лестницу. Она привела к череде уютных комнат, где мистер Верн проводит большую часть своего времени и где были созданы многие из его чарующих книг. В коридоре я обратила внимание на несколько больших карт, висевших на стенах, — немых свидетелей любви хозяина дома к географии и точной информации.

— Именно здесь, — бросила мадам Верн, распахивая дверь, ведущую в крохотную, похожую на келью комнатку с кроватью, — супруг работает по утрам. Вы должны знать, что встает он в пять и до второго завтрака, то есть до одиннадцати, пишет или правит корректуры, и так — каждый день. Но свеча не может гореть с обоих концов, и по вечерам он обычно ложится спать рано, в восемь или в половине девятого.

Простенький деревянный письменный стол расположился перед широким окном, а место напротив занимала маленькая походная кровать; зимним утром, во время перерывов в работе, мистер Верн любит поглядывать через окно на живописный шпиль Амьенского собора. Комнатушка почти лишена украшений, исключая бюсты Мольера и Шекспира и несколько картин, среди которых выделялось акварельное изображение яхты «Сен-Мишель», когда-то принадлежавшей хозяину. Это было очаровательное суденышко, на котором он и его жена много лет назад провели немало счастливых часов своей долгой совместной жизни.

Из кабинета можно пройти в красивую просторную комнату, где расположена библиотека Жюля Верна. Стены помещения завешаны книжными полками, а посередине прогибается под тяжестью тщательно отобранных газет, журналов и научных отчетов широкий стол; но современная французская или английская периодика здесь не представлена. Бесчисленные карточки, занимающие удивительно мало места, исписаны более чем двадцатью тысячами заметок, накопившихся у автора за всю его долгую жизнь.

«Скажи мне, какие книги человек читает, и я скажу тебе, кто он» — эта парафраза старой доброй пословицы как нельзя лучше подходит к Жюлю Верну. Библиотека его не показная. Писатель пользуется ею для работы. Потрепанные томики великих собеседников — Гомера, Вергилия^[5], Монтеня^[6] и Шекспира — наглядно свидетельствуют о том, как они дороги их владельцу. Следы постоянного пользования видны и на изданиях Фенимора Купера, Диккенса и Скотта. Здесь же нашли пристанище многие из хорошо известных английских романов в новеньких обложках.

— Книги эти доказывают, — добродушно заметил мистер Верн, — сколь искренни мои чувства к Великобритании. Всю свою жизнь я наслаждаюсь романами сэра Вальтера Скотта, и лучшие дни незабываемого путешествия по Британским островам я провел в Шотландии^[7]. До сих пор у меня перед глазами стоит прекрасный, живописный Эдинбург, который называли тогда Сердцем Мидлотиана^[8]. Сохранились в памяти и другие дивные впечатления: Хайлэнде^[9], забытый миром Иона^[10] и дикие Гебриды^[11]. Разумеется, для человека, хорошо знакомого с творчеством Скотта, трудно найти уголок его родины, не связанный --">