Михаил Сергеевич Ахманов (Нахмансон) - Сердце Аримана

стальные доспехи, корону - шлем с высоким султаном, а окружающих вельмож - конные и пешие воины; и на охоте, когда он мчался в лесах и полях на быстром скакуне, с копьем у седла и луком за плечами; и в путешествиях, кои совершались им для развлечения или по делам королевства - на кораблях по быстрому и широкому Хороту, струившему воды от северных до южных аквилонских рубежей, либо конным порядком, а случалось, и пешком, если лошади вязли в боссонских трясинах или не могли взобраться на горы Гандерланда. Все эти места и занятия, где власть Конана была явной, грозной и неоспоримой, давно сделались ему привычными, ибо за дюжину лет правления он неплохо овладел своим королевским ремеслом; знал, где надо явить милость, где - твердость, а где - жестокость.

Но истинное место власти, самое главное и тайное, принадлежало только ему. Быть может еще трем-четырем людям, самым близким, таким, как Зенобия, его королева, как Паллантид, начальник стражи, как Троцеро и Просперо, его полководцы. Только им, да еще доверенным служителям, разрешалось входить в обширный зал с высоким потолком и стенами из потемневших дубовых панелей, примыкавший к опочивальне Конана. Тут был огромный камин и огромный круглый стол, который, если поставить его на бок, как раз прикрыл бы зияющую пасть камина; тут лежал на полу туранский ковер песочного цвета, напоминавший Конану о восточных пустынях; тут стояли массивные дубовые кресла с сиденьями, обитыми кордавской кожей; тут находились шкафы с прочными дверцами, хранившие то, что король желал иметь под рукой; и тут, над камином и на остальных стенах, было развешано оружие. Вероятно, потому Конан называл эту комнату своей оружейной.

Некогда эти покои принадлежали Хагену, аквилонскому владыке, отцу Вилера и деду Немедидеса, свергнутого Конаном. Апартаменты Вилера и Немедидеса оставались до сих пор не занятыми, ибо напоминали о событиях кровавых и неприятных; что касается давно пустовавшего чертога Хагена, то новый король велел отделать его для себя. В огромном королевском дворце, воздвигавшемся веками, хватало места и его семье, и сановникам и стражам, и многочисленным слугам, и чужеземном послам. Да, места хватало, и ни к чему было тревожить тени Вилера и Немедидеса.

Временами, когда король бывал разгневан или огорчен, он приходил сюда, в оружейную, и подолгу рассматривал свои сокровища. Вид смертоносной стали успокаивал его; он любовался аквилонскими и немедийскими мечами, прямыми и длинными, с двуручными рукоятями, гибкими клинками из Зингары, чьи эфесы походили на металлическое кружево, кривыми туранскими ятаганами и булатными саблями из Иранистана, по лезвиям коих струились прихотливые узоры. Были здесь и асгардские секиры, и боевые молоты, и цепы; были кинжалы - длинные и узкие афгульские, короткие - стигийские, а также изогнутые, с серебряной насечкой - вендийские и камбуйские; были метательные ножи, звездочки и диски, коими пользовались в далеком Кхитае и на островах Лемурийского моря. Отдельно стояли и висели копья и пики, рогатины и трезубцы, луки и арбалеты, и множество дротиков, с наконечниками в треть пальца, в палец или с огромными и широкими остриями; последнее оружие принадлежало чернокожим из Кешана, Пунта и Зембабве, которые ходили с ним на львов. Стену, противоположную камину, Конан отвел для всевозможных щитов, доспехов и шлемов, увенчанных шпилями, перьями, султанами и рогами, либо гладких и напоминавших видом половинку огромного яйца. На нижней полке, под рядом щитов, были разложены боевые перстни, пояса и шипастые браслеты.

Созерцание этой огромной коллекции не только успокаивало Конана, но и будило воспоминания. Он покинул родные очаги в пятнадцать лет бездомным нищим мальчишкой, а в сорок, достигнув зрелости и многое испытав, очутился на аквилонском престоле; четверть века - большой срок! - он странствовал по материку, по хайборийским землям и простиравшимся на востоке гирканским степям, по ледяным пустыням Асгарда и Ванахейма, по джунглям Черных Королевств и дебрям Пиктской Пустоши, по горам и долинам Вендии и Кхитая, Стигии и Гипербореи, Офира и Уттары, по морям, океанам и рекам, то широким, то узким, то обращавшимся в болотистые низины. За это время в руках его перебывало всякое оружие; сотни клинков, секир и копий, которые он находил, отнимал, крал или покупал, коими он сражался и которые, в конце концов, терял. Теперь все это возвратилось к нему; пусть не то же самое оружие, --">