Валентин Михайлович Алексеев - Варшавского гетто больше не существует

кроме того, на санитарную обработку. Размах эпидемии требовал, чтобы санитарную обработку проходили 16 000 человек в день, но санпропускники справлялись лишь с 2000, причем в 40 случаях из 100 слишком слабые препараты не убивали насекомых. Пригнанных на санобработку, в том числе стариков, детей и даже лежачих больных, заставляли раздеваться и одеваться в холодных помещениях, а то и прямо на улице, и по 15–20 часов ожидать выдачи одежды, как правило, превращавшейся после обработки в лохмотья. После такой «бани» многие заболевали, а иные и умирали. От процедуры санобработки можно было освободиться за взятку, чиновники же юденрата попросту шантажировали жильцов тех или иных домов, требуя выкупа под угрозой наложения карантина.

Не только тиф, но и дизентерия, туберкулез, воспаление легких, грипп, нарушение обмена веществ, всевозможные кишечные и желудочные заболевания и все прочие недомогания, связанные с недостатком пищи, воздуха, одежды и топлива, и просто голод косили население гетто. В середине 1941 г. хоронили по 150 человек ежедневно. 3а полтора года «естественной смертью» умерло в этом неестественном городе 80 000 человек. «На стенах почти каждого дома вывешены извещения о смерти, — пишет Рожицкий. — Повсюду похороны и характерный для дезинфицируемых зданий резкий запах карболки».

Тяжелый смрад с кладбища заставлял прохожих в жаркие дни зажимать носы. Трупы свозили на конных повозках, ручных тележках, велосипедах, сносили на носилках. Похоронные бюро закрепляли свой транспорт за теми домами, откуда «товар» поступал регулярно. Бедняки, не имевшие средств на похороны, выбрасывали умерших в чужие дворы или прямо на тротуары.

Тяжелее всех пришлось беженцам — тем 150 000 человек, которых пригнали в Варшаву из западных районов Польши. Без имущества, которое можно было бы продать, без связей и знакомств, позволяющих найти заработок, без хлеба, топлива, одежды, мыла они влачили ужасающее существование в домах с загаженными лестницами, по нескольку семей в одной грязной комнате, с черными простынями на постелях, вместе с трупами, которые держали неделями на кроватях, чтобы получать хлеб по карточкам умерших. Так они лежали днями напролет без движения, изнуренные, целыми семьями на постелях, равнодушные ко всему, кроме мысли о кусочке хлеба, не имея ни сил, ни желания даже привстать. В газетах писали о случаях людоедства.

Немногим лучше жилось варшавской еврейской бедноте, численность которой в гетто также достигала 150 000. К середине 1941 г. 120–130 тысяч человек существовали только за счет раздачи бесплатного «джойнтоновского» супа. («Джойнт» — международная организация помощи евреям, пользующаяся в основном денежными средствами американской буржуазии еврейского происхождения. Гитлеровцы разрешали деятельность «Джойнта» в гетто, так как забирали себе 80 % поступавшей валюты.) Позже и этот источник иссяк.

Особенно тяжелое впечатление производили дети — опухшие от голода, с незаживающими из-за отсутствия витаминов язвами, со старческими лицами. Без белья, без обуви, одетые в мешки и лохмотья, похожие на обтянутые кожей и подпоясанные веревками скелетики, они кричали, плакали, стонали на улицах, пытались вырывать у прохожих хлеб, чтобы тут же съесть его, не обращая внимания на побои. Мелкая уличная торговля была зачастую едва прикрытой формой детского нищенства: малолетние торговцы наперебой умоляли прохожего, цепляясь за его одежду и руки, сжалиться, купить хоть что-нибудь. Сердобольные люди приобретали таким образом совершенно не нужные им вещи, зная, что на выручку маленького купца существует вся его семья. Общественные организации устраивали для голодающих детей бесплатное питание в так называемых уголках. Кухонный персонал этих уголков состоял в основном из учителей, которые попутно и обучали детей. Все это, однако, меняло общее положение лишь в самой незначительной степени.

В гетто царила атмосфера постоянного ужаса. Жандармы и эсэсовцы расхаживали по улицам с бичами и пистолетами в руках, избивая встречных и поперечных, стреляя в них, как в диких животных. Часовые на вышках коротали время, подстреливая пешеходов. Проезжая на грузовиках по переполненным людьми улицам гетто, солдаты били евреев по головам прикладами. Когда на одной из улиц с особенно оживленным движением застрял в толпе немецкий военный грузовик, с него соскочил солдат и, недолго думая, перестрелял несколько --">