Самуил Аронович Лурье - Письма полумертвого человека

алкоголика - однажды он на коленях, обливаясь слезами, умолял жену его не бросать. Через три часа клятв ("больше никогда в жизни, я без тебя пропаду" и т. д.) она согласилась. Еще через десять минут муж лыка не вязал - у него под ванной был "малыш" заначен. От радости ведь!

Такого алкоголика знавал каждый, не правда ли?

Так делается всё. В любом учреждении есть люди, которые опаздывают, теряют, забывают, путают, пьют, берут понемногу в долг без отдачи, стряхивают пепел в цветочные горшки, не передают, кто тебе звонил, и передают чужие секреты, - но бороться с этим невозможно. Потому что действует общественный договор: для получения индульгенции достаточно произнести формулу "я больше так не буду". Про человека, делающего что-то хорошо, известно, что он это делает хорошо, потому что он такой. А про человека, делающего плохо, тоже известно, что он - такой. Ешьте его с кашей.

Тут можно развернуть рассуждение про наш менталитет и т. д. Вспомнить разницу между православным мироощущением и, например, протестантским. Что ж, пожалуй, и вспомним: как известно, православному богу раскаявшийся на смертном одре злодей дороже тысячи праведников. А протестантскому требуется, чтобы ты всей этой жизнью заслужил ту. То бишь: там - каждый день, по существу или даже по мелочи, побеждай зло, прежде всего в себе. А здесь безобразничай всласть, но под конец все-таки осознай, и дело в шляпе.

Возможно, поэтому мы так ценим рефлексию, что за нее согласны все простить. Подколесин совершает отвратительный, бесчеловечный поступок, но оттого, что Гоголь невероятно пластично показывает нам, "что у него в душе", мы вроде как и готовы разделить его сомнения. Мы ведь и сами... Рефлексия доходит практически до раздвоения личности. "Ничего не могу с собой поделать" - то есть существует "я", и существует еще какое-то второе "я", хуже, чем первое, и первое пытается второе одолеть, но безуспешно. Например, чтобы похудеть, надо меньше есть. Но - "ничего не могу с собой поделать". Значит, "поделать" со мной должна третья сила - скажем, "сжигатель жира". Чтобы не опоздать, надо раньше выйти. Чтобы не отмывать посуду от присохших объедков, надо вымыть ее, пока они не присохли... Фиг вам! "Не могу устоять" и "Не могу себя заставить" - написано на наших знаменах.

Предвижу возражение: человек не рефлексирующий - не вполне человек. Справедливо. Можно вспомнить и о восточном менталитете: "слабость велика, сила ничтожна". Гибкое и изменчивое лучше твердого и окостеневшего. И вправду: пресная тоска охватывает, когда видишь, что некто имеет правила и с ними умрет. Знаете, есть такая порода людей - они каждую вторую фразу начинают со слов "Я всегда..." Почему же, почему если не железобетонность "принципов", о которые окружающие все время что-нибудь себе обдирают, тогда обязательно моральное неряшество, которое можно, конечно, трактовать как тонкость натуры, но окружающим от этого не легче.

Вот сфинктеры, мышцы, которые удерживают в нас продукты жизнедеятельности, - их слабость мучительна и конфузна. Но ведь должны же быть и какие-то душевные сфинктеры, удерживающие то же самое? Отчего мы так снисходительны к поступкам, которые иначе не объяснишь, как тем, что сфинктеры отказали?

Эти вопросы, Самуил Аронович, не риторические. Я и вправду не знаю ответов.

... Вот у меня тут неведомо зачем, двадцать лет спустя после установленного природой срока, вырос зуб мудрости, да как-то так неправильно, вкривь своих собратьев, что пришлось его вырвать. Дыра образовалась преогромная. И прочие зубы, вроде как в тоске по утраченному товарищу, так принялись болеть, что хоть кричи... Водка, знаете ли, очень помогает. Таблетки, конечно, тоже, но водка лучше. День помогает, два помогает, три... Четыре... Как трезвеешь - зубы опять за свое. Еще маленько - и посуда задубеет, потом в журнал обещанную статейку не напишу, потом трубку положу мимо рычага и телефон отключат, потом на работу не приду ("Уж от вас мы такого не ожидали!"), потом газ не закрою...

Ну так и что теперь - терпеть?..

Письмо IV. С. Л. - Д. Ц.

21 марта 2001

Цветочки с окурками

Не согласен с Вами, что подколесинский прыжок из окна - бесчеловечный поступок безвольного человека. Такая трактовка гуманности безмерно широка и сурова. Вы только вообразите перспективу - связать навсегда свою жизнь с первой попавшейся глупенькой старой девой... Да хоть бы и умной. Хоть бы и юной. Приятно полненькой. Но ведь едва --">