Виктор Петрович Астафьев - Дорога домой (Публицистика)

мертвым…»

Когда-то Дальтон Трамбо работал в Голливуде, и по его сценариям было снято немало фильмов, в том числе идущий до сих пор на наших экранах «Спартак», и вместе с большой группой прогрессивных кинодеятелей он отказался отвечать на вопросы комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, за что отбыл срок в тюрьме, после выхода из которой опальный сценарист под псевдонимом Роберта Рича продолжал зарабатывать свой хлеб в кино, сотрудничая со знаменитыми режиссерами.

Надо заметить, что кино благотворно повлияло на «перо» Дальтона Трамбо. Прочитав «Джонни…», любой внимательный читатель убедится, как материальна его проза, сжата до предела — маленький роман «Джонни получил винтовку» читается вязко, трудно, кажется книгой огромной, порой непереносимой по силе страдания и боли. И не зря Трамбо «приметил» и выбрал в соавторы «страшный» режиссер Стенли Кубрик. Автор этих строк, вроде бы что-то читавший и даже сочинивший в жизни, медленно «осваивавший» роман Трамбо по страницам, по абзацам, несколько раз с криками от кошмаров вскакивал по ночам с постели.

Страшная книга! Неистовая книга! Но, как рядовой участник войны, повалявшийся в грязи окопов и на госпитальных жестких койках, могу уверить читателей, что война тоже страшная, ничего нет ее страшнее, и писать о ней надо правду, чтоб люди видели всю трагедию и мерзость человеческой бойни.

Дальтон Трамбо не был бы истинным художником, если бы изображал одни только страдания, страх и смаковал их. Нет, его Джонни Бонхэм обыкновенный, земной человек, и ничто земное ему не чуждо, воспоминания о прошлой жизни, о кратком миге молодости, недолгой, но такой доброй встрече с девушкой, о работе на пекарне — полны света и добродушного юмора.

А как блистательно написаны две медсестры, которые его обслуживают в госпитале. Он их не видит, не слышит, он их «чувствует» и до одной казенной, строгой и равнодушной тети не может достучаться. Она его и охраняет более надежно, чем любой тюремщик, чем любая цепь или каменная стена. Но вот Джонни по шагам почувствовал: в палате появилась молодая, ласковая сестра, и верит, что она его «услышит».

«У нее была легкая походка, тогда как дневная сестра, что работала так быстро и споро, — ступала тяжело. Новой сестре требовалось пять шагов, чтобы дойти от двери до койки. Значит, она пониже той, другой сестры и, вероятно, помоложе ее, потому что дрожжание пружин от этих незнакомых шагов казалось ему плавным и даже каким-то радостным».

Эта сестра не содрогнулась от жуткого зрелища при виде ран Джонни, не убежала стремглав из палаты. Она даже положила ладонь на его лоб. «Ладонь эта молодая, маленькая, влажная. Сморщив кожу на лбу, он дал ей понять, что слышит ее и благодарит за ласку и привет». «Это было вроде передышки после долгого напряженного труда».

Сестра расстегивает на нем рубашку и начинает чертить пальцем по груди. После долгих мук, сделав невероятное усилие, он «прочел» начертанное на остатках его еще живого тела: «С Рождеством Христовым!»

Джонни в припадке истерического счастья! Не знающий, сколько лет он пробыл в одиночестве, счастливый Джонни наконец-то нашел союзника и друга. «Это как ослепительный луч среди мглы».

Но не помог ему и этот союз. Попытка Джонни Боэнхэма с помощью сестры милосердия связаться с миром, показать людям весь ужас войны признается «противозаконной».

Но что же тогда закон? Что? Подготовка к новой войне? Новое кровопролитие, смерти, калеки, страдания?

Нет, нет и нет. Джон Бонхэм, наперекор грозным силам войны, продолжает посылать сигналы миру, разбивая голову о госпитальную койку, шлет свой протест, свои требования, добытые страданием и кровью. «Если же вы собираетесь начать новую войну… если снова надо убивать людей, то мы этими людьми не будем… Мы люди мирного труда и не желаем войны… Мы хотим быть живыми и ходить, и разговаривать, и есть, и пить, и смеяться, и чувствовать, и любить, и растить своих детей в полном спокойствии, в безопасности, чтобы они стали достойными и мирными людьми».

Дальтон Трамбо не был на войне, но так «проникся ею», борясь с силами зла, так возненавидел насилие и страдание, что смог создать одну из самых неистовых книг в мировой литературе, яростно сражающихся за нас, за нашу землю, за нашу единственную жизнь.

1989

Вглядываясь вглубь

О повести Валентина Распутина «Живи и помни»

«Поперек Ангары --">