Джек Лондон - Люди Бездны

радостью обнаружил, что страх перед толпой больше не преследует меня. Я стал ее частью. Это громадное и зловонное море обступило и поглотило меня, или же я плавно скользнул в него, и там не оказалось ничего ужасающего – за исключением моей исподней рубахи.

Глава II Джонни Апрайт

Я не стану давать вам адреса Джонни Апрайта. Достаточно будет сказать, что живет он на самой респектабельной улице Ист-Энда, – улице, которую в Америке сочли бы ужасно неприглядной, но в пустыне Восточного Лондона являвшую собой настоящий оазис. Со всех сторон ее обступают теснота и убожество, улочки, запруженные грязной и жалкой ребятней, но здесь на мостовой почти нет детей, которым больше негде играть, и улица кажется пустынной – так мало тут народу.

Дома на этой улице, как и на всех прочих, стоят, тесно прижавшись к соседним. У каждого дома – единственный вход с улицы; каждый – около восемнадцати футов в длину, с обнесенным кирпичными стенами крошечным задним двориком, откуда можно полюбоваться кусочком свинцово-серого неба, если, конечно, не льет дождь. Однако не стоит забывать, что речь идет о фешенебельном квартале Ист-Энда. Некоторые на этой улице преуспели настолько, что могут держать прислугу. Имелась служанка и у Джонни Апрайта, и она хорошо мне запомнилась, поскольку стала первой, с кем я свел знакомство в этой части света.

Я подошел к дому, и дверь мне открыла прислуга. И вот что стоит отметить: хотя положение ее было самым жалким и презренным, с жалостью и презрением смотрела на меня она, ясно показав, что разговоры разговаривать ей со мной недосуг. Явился я в воскресенье, Джонни Апрайта нет дома, и больше ей со мной обсуждать нечего. Но я все тянул время, давая понять, что не намерен отступать, пока не подошла миссис Джонни Апрайт и не принялась ругать девушку за то, что та не захлопнула дверь, и лишь потом обратила внимание на меня.

Нет, мистера Джонни Апрайта нет дома, к тому же он не принимает по воскресеньям. Очень жаль, сказал я. Ищу ли я работу? Нет, как раз наоборот, вообще-то, я пришел к Джонни Апрайту по делу, которое может быть для него весьма выгодным.

В один миг все переменилось. Джентльмен, который мне нужен, ушел в церковь, но через час или около того вернется, и тогда, вне всяких сомнений, с ним можно будет увидеться.

Вы думаете, меня любезно пригласили в дом? – вовсе нет, хотя я напрашивался на приглашение, сказав, что буду ждать в пивной на углу. Пришлось идти до угла, но служба еще не закончилась и «паб» был закрыт. Моросил мелкий дождик, и за неимением лучшего я присел на крыльцо по соседству.

Но тут на пороге вновь появилась служанка, очень неряшливая и растерянная, и сообщила, что хозяйка просит меня зайти и подождать на кухне.

– Столько народу приходит сюда в поисках работы, – объяснила миссис Джонни Апрайт извиняющимся тоном. – Надеюсь, вы не обиделись на мои слова.

– Что вы, вовсе нет, – ответил я как можно любезнее, стараясь придать себе достоинства, несмотря на жалкий костюм. – Могу вас заверить, что прекрасно все понимаю. Должно быть, просители замучили вас до смерти?

– Так и есть, – ответила она, сопроводив свои слова весьма красноречивым и выразительным взглядом; и затем провела меня не на кухню, а в столовую – особая милость, оказанная мне за мои великосветские манеры.

Столовая эта располагалась на том же подвальном этаже, что и кухня, примерно на четыре фута ниже уровня земли, и была такой темной (хотя был полдень), что мне пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. Грязноватый свет проникал в окно, верхняя часть которого находилась вровень с тротуаром, однако, как выяснилось, даже при таком свете я мог читать газету.

А пока, в ожидании возвращения Джонни Апрайта, позвольте мне объяснить мои намерения. Хотя я собирался жить, есть и спать с обитателями Ист-Энда, мне хотелось иметь убежище где-нибудь неподалеку, где бы я мог время от времени укрываться, дабы не потерять веру в то, что на свете еще не перевелись хорошая одежда и чистота. К тому же там я мог бы получать корреспонденцию, работать над своими заметками и, сменив костюм, совершать вылазки в цивилизованный мир.

Но тут передо мной встала дилемма. Жилье, где мои вещи были бы в безопасности, предполагало квартирную хозяйку, у которой джентльмен, ведущий двойную жизнь, сразу же вызвал бы подозрения; тогда как квартирная хозяйка, не забивающая себе голову двойной жизнью постояльцев, не могла бы поручиться за --">